— Привет, Люба, очень рад тебя слышать. У вас с Севой всё в порядке?

— Привет, Денис. Да, у нас всё хорошо. Я хотела бы увидеться и поговорить с тобой.

— Ты сейчас где, в Тюмени?

— Нет, я приехала навестить маму и Владлена Аристарховича.

— А сын с тобой?

— Он остался дома с отцом и сестрой.

— Вот значит как? С отцом, говоришь? Ну ничего, скоро всё изменится.

— Дэн, прошу тебя, не начинай.

— Ничего я не начинаю, а всего лишь говорю так, как есть. Не думаешь же ты, что я изменю своё решение?

— Можно не по телефону? Давай встретимся, нам нужно многое обсудить.

— Извини, не могу, неважно себя чувствую, ещё днём уехал с работы. Но если хочешь, приезжай ко мне, дома никого.

— А где твоя жена?

— Диана охвачена погоней за скидками и уехала в Милан на распродажу.

— Может всё же не стоит дразнить гусей? Вдруг соседи увидят, что в отсутствие жены тебя навещают другие женщины? Не ровен час ей передадут.

— Не смеши, я давно уже не живу в многоквартирном доме, чтобы опасаться соседей. И потом, ты же не на свидание ко мне придёшь? А может ты всё-таки решила принять моё предложение сойтись и жить вместе? Тогда тебе должно быть всё равно, что подумает Диана. Её же не остановило, что мы были женаты?

— Господи, да ты кем себя возомнил, Денис? Прямо султан в гареме, наблюдающий за баталиями жён в ожидании чья возьмёт.

— Ничего подобного. Мне не нужно много жён, единственно, чего бы я хотел, так это повернуть время вспять, чтобы не потерять тебя, Любаша. Приезжай, обещаю, что не буду приставать, мне и правда нездоровится.

Люба понимала, что это очень плохая идея, но выхода не было. Она пока не знала, что ехать договариваться с Денисом уже не имеет смысла, сын выдал её с головой, можно сказать, сдал родную мать с потрохами. Разборок с мужем было не избежать.

Но это всё были цветочки по сравнению с тем, что поджидало Любу в доме Дениса. Не надо было на это подписываться. Но кто же знал, чем всё закончится? Она подъехала к дому на такси и позвонила в домофон, висевший на воротах.

Реакции не последовало, тогда она толкнула незапертую калитку и вошла. Видимо Дэн открыл заранее, зная о неполадках с домофоном. Путь от ворот к большому красивому дому лежал через большой двор.

В доме стояла звенящая тишина, никто не вышел Любе навстречу. Она вошла в дверь и прошла через огромную прихожую в большую светлую комнату. Денис лежал на полу в луже крови и смотрел в её сторону остекленевшими глазами. Он был мёртв.

Женщина поднесла руку ко рту, заглушая крик ужаса, готовый вырваться на свободу, а потом ринулась к выходу. Выскочив за ворота, вихрем понеслась по дороге и долго бежала, пока не упала, споткнувшись о корягу, коленка была разбита в кровь.

Любаша почувствовала тошноту, подступающую к горлу, согнулась в три погибели и её тут же вырвало, потом встала на ноги и шатающейся походкой пошла дальше.

Она была уже достаточно далеко, когда наконец решилась остановить машину. Сердобольный водитель старенького москвичонка поверил россказням, что она заблудилась и отвёз домой.

Люба не решилась поехать к матери и назвала адрес своей пустующей квартиры, где заперлась изнутри и повалилась на диван. Телефон стоял на беззвучке и разрывался от звонков, но она ничего не слышала. Перед глазами стоял мёртвый Денис.

С тех пор, как обессиленная Люба вошла в свою квартиру и легла на диван, глядя перед собой невидящими от слёз глазами, прошло не меньше трёх часов. Внезапно в голову пришла одна страшная мысль, она опомнилась и вскочила.

Любаша заметалась по дому, то подбегая к дверям, то снова от них отскакивая. Со стороны она выглядела, как безумная, тихо бормоча что-то под нос и сама же себе отвечая:

— Боже мой, какая же ты дура, Люба, как ты могла убежать и оставить Дениса умирать?

— А что я должна была сделать?

— Ты должна была оказать ему первую помощь.

— Какую помощь? Остановить кровь или сделать искусственное дыхание?

— Как минимум вызвать полицию и скорую. Вдруг он был ещё жив?

— Нет, он не шевелился и глаза его были мёртвые. Мамочки, мне страшно. Что теперь будет? Кто мог его убить?

— Кто бы ни был, обвинят всё равно тебя.

— Меня? Но за что?

— Был бы человек, а посадить найдут за что.

— Посадить? Мне нельзя в тюрьму, у меня дети.

— У всех дети. Надо было оставаться с ними дома. Какая ты мать, если оставила больных детей?

— Во-первых, они не одни, а с отцом.

— Это ты будешь следователю объяснять.

— Заткнись уже, достала. Так, спокойно, думай, Люба, думай. И перестань наконец разговаривать сама с собой, а то вместо тюрьмы окажешься в психушке. Ещё неизвестно, что лучше. Ничего не поделаешь, придётся ехать сдаваться, они всё равно за мной придут.