Тот как-то обмолвился, что дядька всегда был при деньгах и во все времена умел правильно распорядиться своим капиталом. Именно он в своё время оплатил первоначальный взнос на их кооперативную квартиру в Тюмени.

Родители Севки тогда только только переехали на Север, а потом, когда встали на ноги, хотели отдать долг, но Владлен Аристархович отказался, сказав, что давно уже забыл про эти деньги.

Он был достаточно щедр и великодушен, поэтому запросто мог вручить Любе всю сумму, что выручил от продажи ценных бумаг. На кону стояла жизнь Геннадия, которого Владлен ценил за его трепетное отношение к жене и детям.

Не имея своих детей, он любил Любашу, как дочь, а маленьких Севку и Василису считал родными внуками. Гена совершенно заслуженно называл его тестем. В общем, это был мировой мужик, обладавший редкими человеческими качествами.

Любашиной матери действительно с ним повезло. Супруги хоть и встретились на склоне лет, но их чувства были неподдельно искренними. Они с нежностью заботились друг о друге и почти никогда не ссорились.

Владлен и правда с радостью бы отдал всё, что имел, но, к сожалению, у него давно не было лишних средств. Тем не менее, Гена поверил, что именно благодаря тестю они смогли оплатить дорогостоящую операцию.

Уже на следующий день Геннадия положили в кардиологическое отделение, где, после окончательного обследования и сдачи всех анализов, его прооперировали.

Люба наконец выдохнула. Мужа ждала длительная реабилитация, но угроза жизни миновала. Она ничуть не жалела, что пошла на сделку с Денисом и собственной совестью. В конце концов, всё было сделано для блага.

Через неделю позвонил Дэн и сообщил, что получил на руки результаты ДНК-теста. Как и следовало ожидать, мальчик оказался его сыном, в чём он давно уже не сомневался.

— Спасибо за сына, Любаша.

— Ты получил то, что хотел?

— Да, теперь я смогу сделать его полноправным наследником всего, что имею.

— Ты так говоришь только потому, что у тебя пока нет других детей. Посмотрим, как ты запоёшь, когда родит твоя Диана.

— Можешь мне не верить, но всё останется неизменным и будет так, как я сказал. Я уже отдал все распоряжения нотариусу.

— Ты ведь пока не будешь предпринимать активных действий?

— Люба, я помню о своём обещании. Нотариус всего лишь оформит завещание, для этого достаточно результата теста ДНК, а процедуру по восстановлению отцовских прав я начну сразу же после Нового года.

— И на том спасибо.

— Кстати, как обстоят дела у твоего Гены? Надеюсь, операция прошла успешно?

— Да, благодаря тебе, всё позади.

— Ну, помогай вам Бог. Будут ещё нужны деньги, звони.

— Спасибо, но теперь мы справимся сами.

После операции Геннадий восстанавливался довольно быстро и шёл на поправку семимильными шагами. Больничный ему продлили через врачебную комиссию. О том, чтобы выйти на работу, пока не могло быть и речи.

Всё шло свои чередом, дети росли, Любаша работала. Благодаря тому, что Гена всё время был дома, он чаще жены общался с сыном и дочерью, отводил их в детский сад и забирал тоже сам.

Любе теперь можно было не волноваться и не думать с кем оставить детей в форс-мажорных обстоятельствах. Зато появились другие заботы. Больше всего на свете её страшило приближение Нового года.

За две недели до праздника она решила поехать навестить мать и Владлена Аристарховича, а заодно попытаться уговорить Дэна ограничиться тестом ДНК.

Мужа Любаша оставила присматривать за детьми, Севка и Василиса приболели и она не рискнула взять их с собой. Они, если заболевали, то оба сразу, и выздоравливали тоже одновременно.

На следующий после её отъезда день, температура спала и дети носились по квартире, как кони, пока отец не попросил их поиграть во что-нибудь другое. Они быстро успокоились и взялись играть в больницу.

Геннадий с улыбкой наблюдал за сыном и дочерью. Серьёзный Всеволод изображал врача и проводил манипуляции с игрушечным стетоскопом, молоточком и термометром.

Потом он стал деловито копаться во рту сестры ватными палочками, что притащил с туалетного столика матери. Девочке эта процедура очень не нравилась, но она вынуждена была молчать и подчиняться брату. Тот строго говорил, смешно коверкая слова:

— Не куксись, терпи, ты мужик или не мужик?

— Сева, не называй так сестру, она девочка, а не мальчик. Василисе не нравится, ты делаешь ей больно, — отец не выдержал и вмешался в процесс лечения.

— А мама кто?

— Мама тоже девочка.

— Нет, мама не плакала, она мужик, и я мужик. Дядя тоже не плакал, он сказал, что настоящие мужики не плачут.

— Какой дядя, сынок?

— На большой машине.

Вот когда пришло время серьёзно призадуматься. Интересно, что это за дядя на большой машине, который не плакал вместе с Севкой и Любой? И, если это не детские фантазии, то когда это могло быть и где? Ничего, Люба скоро вернётся и ей придётся многое объяснить.