Ты сжигаешь нас, а я улыбаюсь

Падает, падает мир

В голову пуля как праздник

Окна далеких квартир

Теплыми взглядами дразнят

Громче навалим биты

В голову мысли как битой

Я же такой же как ты

Тоже немного отбитый

Мы по-другому не сможем

Мы дожжем бензин

Тебя оставлю под кожей

Давай не тормози

Люблю твои пальцы на шее

Люблю, когда дышишь так часто

Люблю все рубцы на душе

И вот мы летим на красный

Стоит пропеть мне эту строчку, как боковым зрением вижу, что Юлька покидает свое место и идет на выход. Приподнимаю голову и на долю секунды встречаясь с ней взглядом. Замечаю, что ее зеленые глаза словно стеклянные, от непролитых слез, прежде чем она скрывается за дверью. И от этого на душе начинают скрести кошки. Уже начинаю сомневаться, стоило ли мне вообще брать в руки гитару. Мне хочется броситься за ней, догнать, прижать к себе, сказать, что люблю. Но вместо этого я продолжаю допевать песню.

Когда я заканчиваю, парни аплодируют, даже шутят, что теперь знают, где найти нового солиста в случае чего, на что их фронт-мен демонстративно закатывает глаза. А девушка Тима просит меня сыграть что-нибудь еще. Обещаю, что обязательно сделаю это в другой раз. И вру, что сейчас мне нужно поработать. Напоминаю Ромке, чтобы зашел к моему отцу и направляюсь на выход. Делая вид что якобы за этим и приходил, прекрасно понимая, что, скорее всего, Юля уже передала эту информацию.

Пытаюсь найти свою Ведьмочку, но ее нигде нет. Остаток дня она тоже избегает нашей встречи. Но я интересовался у охраны и точно знаю, что здание она не покидала. Мне ничего не остается, как ждать ее в кабинете. Все равно рано или поздно она туда вернется, ведь там остались ее вещи и сумочка. А завтра в обед у нас уже самолет, поэтому никуда не денется. Появится.

Вот так и просидел до позднего вечера, как партизан в засаде. Специально даже свет не включал. Сидел в темноте, играл в телефон, пока не села батарейка. Юлька появляется через час после окончания рабочего дня. Наверняка уверенная в том, что я уже уехал домой.

Вскрикивает, практически подпрыгнув на месте. Когда включает свет и обнаруживает меня за своим столом.

– Неужели я такой страшный, что ты бегаешь от меня целый день. – Не могу ни съязвить.

– Ты дурак, Грачевский? Какого, спрашивается… - Осекается, подбирая слово. Ведь явно сейчас на ее языке вертится нечто нецензурное.
– … ты здесь притаился в темноте. У меня чуть сердце от испуга не остановилось. – Практически кричит на меня, видимо выбрав тактику, что лучшая защита — это нападение.

– Вообще-то тебя ждал. – Сцепляю руки в замок, вытянув их перед собою на столе и откидываясь на спинку стула.

– Что за цирк ты сегодня устроил в репетиционном зале? – Собирает она со стола свои вещи и закидывает на плечо свою сумочку.

– Разве? По-моему, не я, а ты сбежала оттуда, как трусливый кролик.

– В отличие от тебя, Грачевский, мне не до песенок. Потому что у меня работы выше крыши. А ты, вместо того, чтобы отвлекать меня и парней, ехал бы лучше домой и не путался под ногами. Больше бы пользы было.

– Ну да, ну да. Вы же там. Так. Усердно. Работали. – Ерничаю, произнося по отдельности каждое слово. – Что вы там такого делали? Не напомнишь? Ах, да! Бегали друг за другом по студии, как малолетки. Точили лясы и ржали, как кони. Пардон, как лошадки. – Начинаю заводится.

– Это не твое дело! У нас был обеденный перерыв, между прочим. Так что. Имели. Полное. Право, – Подражает она моей манере, произнося слова по отдельности.
– Что ты вообще привязался ко мне? Что тебе вообще нужно? – В ее взгляде читается злость.

– Поговорить.

– Нам не о чем с тобой разговаривать! – Отрезает она.

– Ошибаешься! Есть, о чем!

Юля направляется к выходу, но я ее нагоняю, в миг оказываясь позади. И успеваю положить ладонь на дверь, не позволяя открыть. Так что Ведьмочка оказывается зажатой между ей и моим телом. Мы так близко друг к другу, что чувствую ее одурманивающий аромат, от которого мгновенно сносит крышу. И я, как полный кретин, не даю отчет своим действиям. Кладу руку на живот девчонки и притягиваю к себе, зарываясь носом в ее волосах.

– Что ты делаешь, Глеб? – Ее дыхание сбивается, а голос становится тише.

– Не знаю. Наверное, с ума схожу. – Провожу носом по Юлькиному виску, затем опускаю голову на ее плечо. Наслаждаясь теплом ее тела.

– Кажется, уже говорила тебе, что я замужем.

Усмехаюсь.

– Вот только не надо, Юля, втирать мне про свое замужество. Я знаю, что ваш брак с Соколом фиктивный. Отец все мне рассказал.

– Это ничего не меняет, Глеб. Я тебе уже сказала. Все в прошлом. И то, что произошло между нами в гостинице - большая ошибка.