– В этих лифтах мобильная сеть не ловит. – Слегка ударяюсь затылком о стенку. Хотя следовало бы посильнее.

Глеб хмыкает.

– Ну и что теперь будем делать? Как вызовем помощь?

– Понятия не имею. Придется ждать утра.

– У нас самолет в час дня.

– Знаю. Будем надеяться, что эта железяка выпустит нас раньше.
– Он снова начинает смеяться.

Наблюдаю за тем, как Грачевский соскальзывает спиной по стене и усаживается на пол. Поджимает к себе колени и опирается на них локтями. Затем прячет в ладонях лицо, все так же продолжая ржать.

А вот мне нифига не до смеха. Потому что подкашиваются колени от накатившего страха. Все-таки боязнь замкнутого пространства все еще при мне. И, наверное, не будь рядом со мной Глеба, давно бы билась в истерике и задыхалась в панической атаке.

Спустя примерно минуту он успокаивается. Прекращая смеяться. Потирает лицо руками и прислоняется затылком к стене.

– Юлька, у тебя случайно чувства дежавю нет?

Из меня вылетает нервный смешок.

Еще бы! Кажется, еще какое.

– Знаешь, Ведьмочка. Я третий раз в жизни застреваю в лифте. И два из них с тобой.

– А я второй раз в жизни. И, как ты понимаешь, оба раза с тобой.

– О-у, да я и тут у тебя первый. Да еще и единственный, – Подшучивает он.

– Пожалуйста. За-мол-чи. – Вся злость испаряется. И вот я уже улыбаюсь, пряча за улыбкой рвущийся наружу смех. Ну вот, точно! Эмоциональные качели. Вот только же что ревела, а сейчас мне хочется смеяться. А еще приходится в очередной раз сдерживаться, чтобы не отвесить этому самоуверенному и самовлюбленному нахалу подзатыльник.

Эх, знал бы Глеб, насколько он прав. Ведь он первый и единственный у меня практически во всем. И даже в этом. Тихо усмехаюсь, поймав себя на этой мысли.

– Даже не подумаю. Тебе не кажется, Юлька. Что сама судьба хочет, чтобы мы, наконец-то, с тобой по-нормальному поговорили. А ты знаешь, я даже рад, что мы с тобой сейчас здесь застряли. Теперь ты точно…

– Ты во всем у меня первый и пока единственный, – Зачем-то произношу вслух свою мысль. Перебивая его – Но может быть кроме поцелуев. Хотя-я – тяну я.
– И мой первый поцелуй тоже был твоим, если ты помнишь.

Он смотрит на меня с неверием.

– Ты хочешь сказать… Черт! Я же правильно понял, да? – И столько надежды в голосе, что вновь улыбаюсь.
– Но ты же вроде как с Марком встречалась?

– Встречалась, - хмыкаю я. – Примерно точно также, как и с Кириллом. Ходили за ручки, целовались, но до постели так и не дошло. Ну не могла я изменить тебе. Даже зная, какая ты сволочь. Зная, что бросил. И то, что использовал меня, чтобы отомстить Марку за Кристину.

– Юль, ты что за бред сейчас несешь? Скажи, пожалуйста, когда, это я, тебя использовал. – В его голосе проскальзывают нотки злости и раздражения.

– Вот только не надо, Грачевский, сейчас из меня дурочку делать. Я своими глазами видела смс о том, что вы в расчете, которое ты отправил Марку.

– Да твою мать, а!
– Бьет он кулаком по полу. И от его удара вибрация идет по стенам. А я немного вздрагиваю. – Я и подумать не мог, что мое сообщение можно было, ТАК, истолковать! – Кричит он, нервно проводя рукой по волосам.
– Я имел в виду совсем не это! Мы в расчете - значило, что не имею к Киту никаких претензий. Потому что уже на тот момент знал, что он не причём. Ведь именно благодаря Марку все прояснилось. И благодаря тому, что он отправил ко мне Стелу. А она мне передала то видео.

– Какое видео?

– То самое! – Психует он. На котором было заснято, как эти подонки насилуют мою сестру.

Меня словно кто-то ударил под дых, лишая возможности дышать. Мне сложно принять ту информацию, которую только что услышала. В ногах появляется слабость, и я соскальзываю по стене, усаживаясь на пол напротив Грачевского. Даже не обращаю внимание на то, как неприлично задралось мое платье.

– Кристину что, изнасиловали?

– Черт! Ведь ты же ничего не знаешь! – С хлопком ударяет себя ладонью по лбу. Сжимает кулак, как бы пытаясь ухватиться за волосы. Он и раньше так делал, когда нервничал. Тянул себя за волосы, но вот сейчас они короткие, и у него ничего не выходит.

– Глеб, – Привлекаю его внимание.
– Расскажи.

Он молчит. Нервно потирая ладонями лицо.

– Это было в тот самый день. Ну-у после того, как мы впервые провели с тобой ночь. Я как раз готовил для тебя сюрприз в своей квартире. Купил букет цветов, обручальные кольца, – Он улыбается уголком губ, - Хотел, чтобы мы ими обменялись. Чтобы все вокруг знали, что ты моя. А я твой.

Даже в таком ошарашенном состоянии чувствую внутри отголоски тепла, и уголки губ невольно растягиваются. Потому что это так похоже на прежнего Грачевского. Который был жутким собственником. Хотя навряд ли люди так сильно меняются. Скорее всего он и сейчас такой же ревнивый.