Одна высокая нота в начале должна была означать одиночный протон, в частности, ядро водорода, а следующий за ней колеблющийся псевдоаккорд призван был воплотить концепцию облака вероятности единственного электрона, так что вместе первая нота и первый аккорд представляли элемент водород.

Считалось, что Вилабье шутил, когда утверждал, что это произведение — не более, чем прелюдия в огромном и ещё более сложном цикле, который в будущем охватит всю периодическую таблицу.

Как бы ни было, а после такого простого начала произведение становилось невообразимо сложным и — по крайней мере, вначале, пока техника игры и технология протезов не усовершенствовались в достаточной степени — почти не воспроизводимым. Многие считали, что не имело особого значения: можно было воспроизвести сонату или нет — важно то, что её было совершенно невозможно слушать.

Но это, в то же время, означало и несколько доктринерское отношение к самому понятию "слушать".

— Мне нравится, — выдал корабль через Бердла.

— Правда? — Коссонт встала, встряхиваясь, пытаясь расслабить перенапряженные мышцы, обычно быстро утомлявшиеся, когда человек играл на одиннадцатиструной с особым рвением. Она взялась только за первую часть, и то только потому, что корабль попросил её об этом, и потому, что она чувствовала себя виноватой за то, что несколько дней не прикасалась к инструменту. Корабль по этому случаю изменил акустику большой центральной гостиной модуля, придав помещению необходимые отражательные свойства. Они были в дне пути от места назначения — централизованных Баз Данных и связанных с ними мест обитания, учреждений и вспомогательных ресурсов в системе Оспин.

— Да, — отозвалась Пиан, — правда?

Пиан была совершенно равнодушна к "Водородной сонате" — как и к любой другой музыке, — пока не поняла, что большинство людей ненавидят это произведение, что побудило её в итоге присоединиться к хору презрения.

— Я вижу, что пытается передать произведение, и здесь есть математическая элегантность, которую я ценю, — сказал Бердл. — Кроме того, я придумал форму нотной записи, которая, как мне кажется, улучшает его абстрактное восприятие, как модель визуального и интеллектуального внутреннего опыта, без необходимости непосредственного знакомства с самой основой.

Коссонт кивнула.

— В этом, наверное, есть смысл. — Она остановилась, нахмурившись. — Ты придумал…?

— Не совсем. Неважно.

— Я согласен с господином Бердлом, — вмешался Эглиль Паринхерм. — Однако я улавливаю некоторую диссонансную тональность.

Андроид был активирован несколько часов назад, мгновенно проснувшись на платформе кровати, где хранился. Он уставился прямо перед собой и глубоким, идеально контролируемым голосом сказал: "Блок И988, Паринхерм, Эглиль, системы проверены, все включено. Статус сима готов, включен, субъективная шкала времени один-к-одному".

— Хм, — произнёс Бердл. С тех пор он несколько раз пытался выключить и снова включить андроида, но безрезультатно.

Коссонт согнула пальцы, убрав два смычка инструмента в футляр.

— Диссонансная тональность — это то, что нужно, — вздохнула она.

— Пока ты играла, — сообщил ей Бердл, — я нашел несколько снимков твоей матери.

— Ооо…

— Должен ли я…?

Через два дня после того, как они покинули систему Изенион, Коссонт вдруг поняла, что должна сообщить матери, что с ней всё в порядке. Она попросила корабль передать Вариб сообщение о том, что она жива и здорова, но не может связаться с ней напрямую.

— Я могу легко организовать прямую связь, — радостно сообщил ей корабль.

— Неужели? — она широко раскрыла глаза. — В любом случае, как я уже говорила: жива и здорова, но не могу общаться напрямую… э, не говори никому, что я была на связи… надеюсь, у вас все хорошо… увидимся до Инициации. — Она улыбнулась гзилту, в которого превратился аватар. — И я встретила элегантного…

— Есть ли какая-то подпись? — спросил Бердл. — Что-то характерное?

— Её обычные слова для меня: "Если ты и дальше собираешься быть такой!", после чего экран становится пустым, а моё обычное: "Береги себя", потому что это выражает заботу, без необходимости использовать слово "любовь".

— Хм, — сказал аватар. — Немного не персонализировано. В таком виде это способен послать кто угодно, и твоя мать может заподозрить, что ее обманывает третья сторона.

Коссонт вздохнула.

— Наверное. Ну… передай ей привет от Пиан, и скажи, что я сохраняю свой естественный цвет волос.

Корабль нашел экран Вариб.

— Это вчерашняя передача по одному из каналов круизного морского судна, на котором находится сейчас твоя мать, — сказал Бердл, когда в воздухе появился экран.

Коссонт опустилась в кресло. Виртуальный экран последовал за ней. Пиан взмахнула крыльями и перевернулась, чтобы устроиться в шезлонге рядом с Коссонт. Даже Паринхерм наклонился, чтобы видеть лучше. Коссонт подумала, не попросить ли ей остаться одной, но потом решила, что ей все равно.

Экран ожил, на нём появились кадры квартиры её матери на морском судне и женский голос за кадром произнес: "Мы поговорили с мадам Вариб Коссонт с двадцать пятой палубы, которая считает, что её дочь могла быть вовлечена в нынешнюю чрезвычайную ситуацию, и теперь, только что получив от неё известие, опасается за её благополучие и даже жизнь”.