Шрифт:
Дэвиант поднял скорость, направляя грузовой корабль к точке. На лбу выступил пот.
— Лоден Всемогущий... — сказал Лиам и шлюз за ним закрылся. И правильно, всё правильно. Дэвиант справится.
— Борт Шесть-Пять-Семь-Каппа-Два немедленно измените курс! Активирована система безопасности и охраны периметра.
Он выскользнул из кресла пилота, вернулся к терминалу, забарабанил по клавиатуре. Там, в рубке Титана, скорее всего не менее мелодичный голос возгласил, что не может ничего изменить. Что у них неполадки. Просил восстановить первоначальный маршрут.
Дэвиант снова бросился к пульту управления, лихорадочно наблюдая за тем, как отвратительно медленно ползёт мимо борт титана. Проверил показатели, углы, скорость, направления, и снова метнулся к терминалу. Одиночное управление грузовиком не поощрялось конструкцией корабля. Чтобы на спали на работе, наверное.
Он едва успел набрать команды, глядя на панорамное окно и сетку, как пришлось снова вскакивать и бежать менять координаты.
Мелодичный голос уже не спрашивал. Уже не называл позывной идентификатор. Он угрожал. Дэвиант страшно потел. До шлюза оставалось совсем немного, но оттуда, с титана, уже пытались перехватить управление, и ему приходилось держать оборону, отсекая новые запуски.
Транспортник подлетел к борту титана слишком близко. Если он взорвётся здесь, то всё будет зря...
Шлюз открылся.
Лиам деловито прошёл мимо, плюхнулся в кресло пилота.
— Ты же... — начал было Дэвиант.
— Ой заткнись, — поморщился Стратос. Его взгляд вцепился в сетку.
Нувал увидел, как возросла скорость стыковки. Такую роскошь в одиночку он себе позволить не мог. Лиам не так уж и плох оказался. Он снова улыбнулся, полностью погрузившись в защиту терминала. Система безопасности титана всё пыталась накрыть транспорт буксировочным лучом, но Дэвиант глушил все его попытки подключённой станцией, которую, вместе со взрывчаткой, раздобыл Лиам.
— Пробьем? — спросил Лиам. Спокойно, даже чуточку мечтательно.
Арка шлюза была перед ними. Она наплывала на панорамное окно, и можно было даже прочитать нанесённые на листы обшивки номера.
— Должны, — ответил Нувал.
Корабль тряхнуло.
— По нам открыли огонь, — сказал Дэвиант. Терминал горел красным, выхватывая цели.
— Тогда чего мы ждём?
Стыковочный шлюз приближался. Нувалу хотелось закрыть глаза, но он понимал, что этого делать нельзя. Взрыв надо произвести, когда они окажутся внутри. Иначе совсем всё зря получается.
— Обалдеть. Зачем я в это ввязался? — сдавленно сказал Лиам, когда их корабль врезался в перегородку, и та промялась под весом транспортника, пропуская заминированное судно в недра «Длани Человечества».
Дэвиант молча подал сигнал на взрыватель.
Глава двадцать пятая. Элай Ловсон
«Это пустое. Пустое. Пустое. Я чудовище. Чудовище»
«Хочу домой. Как я хочу домой»
«Еда. Еда. Еда»
«Отец простит»
«Предательство»
Элай стоял среди прочих стратегов, чувствуя, как по боевому доспеху барабанит дождь. Шлем он держал в руке, и влага охлаждала разгоряченное лицо. Небо бурлило тучами, несло мрачные облака на юг. От всполохов молний по металлу мокрой брони пробегали яркие отсветы. Два жреца в промокших и облепивших тела одеяниях стояли по левую и правую руку их нового командира.
«Больно. Больно. Больно. Как мне больно. Больно»
«Он приведёт нас к победе. Он не Дракон»
«Предатель»
«Служу. Служу. Еда»
По лицу стекали ручейки воды. Элай высунул язык, ловя капли. На Боевого Лорда, поставленного над проштрафившейся эскадрильей, он почти не смотрел. Потому что не мог найти в себе ничего общего с ним. Пустота. И это было совсем не так как с Драконом... Как с Отцом. Голоса звёзд трансформировались, и теперь Ловсон различал в общем гвалте определённые фразы, и иногда даже понимал, откуда слышит те или иные слова. Голова гудела, беспрестанно, будто бы разворошённый улей.
Изменился ли голос звёзд из-за смерти Дракона, или же жрецы ошиблись, обрабатывая уцелевших офицеров — Элаю было не интересно. Он ещё не выбрался из небытия. Шёл по инерции. Улавливал исходящие команды и выполнял их, но не понимал — зачем это делает. Ради чего. Потому что ничего кроме пустоты больше не было.
Боевой Лорд Эйк-Один возвышался над подчинёнными. Четыре механические ноги. Широкие лапы-клешни вместо рук. И крошечное тельце-аквариум, в котором плавало опутанное проводами и трубками тело мальчишки лет шести. Хотя сложно определить возраст в наголо выбритом тельце.
Запертый в мутной жиже паренёк подёргивался, поворачивая голову из стороны в сторону, но глаза его были крепко-накрепко зажмурены. Лицо кривилось от испытываемой боли. Вживлённые в нос трубки пульсировали.
Жрецы молчали, пристально изучая лица стратегов. Придирчиво. Точно такой же взгляд был у служителя Ксеноруса, который обрабатывал Элая после смерти Дракона. От пробуждения до пробуждения. Он лежал в пульсирующей жиже, почти утопая в липкой ванной, и над ним дрожала плоть корабля-матки. Старая повелительница Улья из Глубины, подчинённая воле Воннерута. Ловсон открывал глаза, пытался вынырнуть, подняться, но натыкался на протянутую руку жреца и этот грёбанный взгляд. Изучающий. Пауза. Долгая, натянутая, с хлюпаньем в горле от попавшей слизи, а затем ладонь надсмотрщика давит на лоб, опуская голову стратега обратно, и наступает тьма. Во время первого пробуждения слева от Элая был бородатый мужчина, челюсть которого разломилась напополам рваными жвалами, щелкающими так быстро, что в стороны летели капли. А после второго — уже знакомый Тирран, которого так же не миновала дополнительная обработка.