Проповедь была проста:

Бей.

Умирай.

Куда бы Манс ни обращал взор, повсюду он видел великолепие и ужас. Справа от него волны теннов и рогоногих галопом скакали через северные пастбища навстречу толпам западных кавалеристов. Прямо перед ним тысячи всадников Тормунда гнали лошадей к высотам холма, навстречу тяжёлым, закованным в броню, пехотинцам врага. Слева от него неслись великаны со своими мамонтами, а за ними — целый поток потерявших всякий порядок дикарей, что неумолимо продвигались на запад. И лишь край южного фланга, скрытый завесой пыли, оставался загадкой.

Пульс Манса участился. Дыхание сделалось прерывистым.

«Слишком быстро! Всё происходит слишком быстро!»

Тормунд и Гремучая Рубашка обратили в бегство ряды южан и теперь гнались за ними сквозь тучи пыли. Стир со своими теннами, единственными здесь, кто был одет в бронзовые доспехи, врезался в ощетинившуюся копьями огромную фалангу солдат из Простора. За ними, прямо по пятам, мчались пешие войска, размахивая топорами, булавами и копьями.

Подступы к небольшому холму, где происходил бой, оказались полностью перекрыты телами людей и лошадей, так что не вместившиеся просто запрыгивали на него, вбивая свои тела в общую массу, расталкивая остальных и сходу вступая в гущу свалки. Вскоре туда подоспели мамонты, которые смогли его обрушить, позволяя остальным дикарям, — тем, кто оказался не раздавлен, — с большей простотой врываться в бой.

Однако, несколько точечных бросков снарядов Дикого огня заставили мамонтов вспыхнуть зелёным пламенем.

Лучники врага держали Вольный Народ под непрерывным обстрелом, а Манс приметил, что за колоннами южан стоят целые упряжки быков готовые доставить на позиции разнообразные осадные машины, чтобы уничтожать укрепления теннов.

«До этого не дойдёт», — кивнул Манс самому себе, переводя взгляд на другую сторону поля боя.

Харма Собачья Голова и Хеллек продвигались по лугу на юг, придерживая свою кавалерию в резерве. Им преграждал путь ряд земляных укреплений, невысоких, но слишком крутых, чтобы штурмовать их верхом. Как и предполагал Манс, Моустас разместил за насыпями новобранцев. Даже отсюда Налётчик видел, что эти люди не носят знаки отличия ветеранов Западных земель или восстания Баратеона.

Однако, благодаря этим укреплениям, весь центр войска «Небесного Клинка» мог бы оказаться недоступным для атаки, если бы Налётчик не приказал заранее собрать несколько сотен деревянных пандусов, раздав их рабам. И вот теперь его люди принялись под градом стрел, копий и дротиков устанавливать их, чтобы обеспечить войскам беспрепятственный проход к своим врагам.

Плакальщик и тысячи его всадников пока что оставались невидимыми. Манс мог рассмотреть лишь самый край людей, выстроившейся фалангой — с этого расстояния они казались не более чем тенью фаланги, но ничего более. Было понятно лишь то, что они приближаются к начавшейся свалке.

«Псы уже грызут мои внутренности!»

Король-за-Стеной взглянул на Вель.

— Поскольку «Небесный Клинок» обезопасил свои фланги за счёт особенностей местности, — объяснил Манс, — это сражение будет относиться к типу «Прорыв», а не к «Охвату». Войска, как и люди, предпочитают сходиться с врагом лицом к лицу. Окружи или прорви их ряды, напади на них с флангов или с тыла…

Он намеренно не договорил. Ветер развеял пыль и вдали показались южные холмы. Вглядевшись, Манс различил тонкие нити — это могли быть лишь всадники Плакальщика, отступающие на всём их двухкилометровом участке. Кажется, они перестраивались на склонах. За ними толпились толпы пеших. Налётчик с неудовольствием осознал, что их банально не пускают вперёд, ведь южане по-прежнему удерживали высоты.

«Нужно было поставить его войска в центр! Кого Моустас разместил на том фланге? Кого-то из своих ближников? А может из умелых в контроле солдат лордов?»

— И таким образом ты сокрушишь своих врагов? — спросила девушка.

— Что? — отвлёкся Манс.

— Напав на них с флангов или с тыла… — посмотрела она на него.

Налётчик встряхнул чёрной копной волос.

— Нет. Так не сокрушают. Это нужно, чтобы убедить своих врагов.

— Убедить? — Вель удивлённо округлила глаза.

Манс фыркнул.

— Текущая война, — отрывисто бросил он, — точно такая же, как и обычные налёты на соседнее племя, только более честная. Противостояние двух соседей, не поделивших землю или стадо коз.

Вель усмехнулась.

— Ты говоришь так, словно то, что происходит внизу, лишь небольшой спор двух племён. Не кажется ли это… глупым?

Король-за-Стеной, сощурившись, снова принялся глядеть на юг.

— У тех же моржовых людей нет своей письменности. Вообще никакой. Но если у многих остальных отношение к этому простое: «нет и хер бы с ним», то у этого племени есть специальный человек, которого называют «памятливец». Его задача — подсказывать вождю, потому что он держит в своём уме всё, что происходит вокруг. Таких специально обучают с самого детства, выбирая наиболее умных ребят.

Мужчина почесал подбородок и сплюнул.

— Памятливцы называют сражения «Великая ссора». Оба войска выходят на поле, веря, что именно они — победители. Одному воинству придётся в этом разувериться. Нападай на него с флангов или с тыла, внушай ему страх, сбивай его с толку, потрясай его, убивай его: всё это — доводы в споре, предназначенные для того, дабы убедить твоего врага в том, что это он побеждён. Тот, кто поверит, что он побеждён, и есть побеждённый.

— Значит, в сражении, — переспросила Вель, уже по другому посмотрев на своего собеседника, — убеждение становится правдой.