– Привет! – одновременно сказали мужчины.

Семибратский вручил ей кофе первой – получилось, как будто напиток приготовлен специально к её приходу. Ирина оценила.

– Садитесь! – Роман усадил коллег, а сам продолжил хлопотать с кофе. – Алессио (у него иногда прорывалось, но никто не обращал на это внимания), твоя просьба ведь не секрет?!

Он говорил не поворачиваясь. Ему самому не очень нравилось, когда он так делал, разговаривал, не оборачиваясь, но в институте было принято принимать специальные свойства сотрудников, даже поощрительно относиться к небольшим чудачествам. Специфика службы.

Алексей на полмгновения замялся, но тут же выпалил: – Да, даже полезно.

– Рассказывайте, мальчики!

– Есть идея мощного НИРа! – Роман решил больше не тянуть. – Пощупать сингулярность!

– …Ага! – сглотнул Алексей.

– Супер! Как раз и по моему направлению. Еще та абстракция! Можно сказать, абстракция конкретная, – Ирина залпом, по-мужски, выпила всю чашку.

Алексей начал неистово мешать кофе – то в одну, то в другую сторону. Он разволновался.

– И как это сделать? У наших ускорителей нет таких мощностей, – Ирина уже прокрутила в голове набор вариантов.

– А мы задействуем сеть ускорителей, международную!

– Да кто нам позволит? – Алексей для порядка вставил словцо, чтобы потом не решили, что он не участвовал в рождении идеи.

– Вопрос.

Семибратский долгим взглядом стал смотреть на Ирину. По привычке. Сейчас он смотрел вполне правильно. Но была и привычка – он выработал её, опираясь на одну черту внешности коллеги. У неё были милые небольшие ушки. Но они отходили от головы под прямым углом, и даже под шапкой волос их кончики всегда выглядывали. Получалось, что он общается не только с глазами женщины, но и одновременно с кончиками ушей. Если бы Роман сказал ей об этом, конечно, дружбе был бы конец. Или не конец, но будь он на её месте, отправил бы чудака подальше.

– Я, а может и мы с тобой, Рома, скоро поедем в Европу, на их ускоритель. Может, они согласятся нас допустить.

– Но сейчас же не та обстановка! – Алексей уже внутренне радовался, что ценность задачи укрепляется на фоне сложностей.

– Думаю, Стерн может договориться.

Стерн, по паспорту англичанин, и был шефом Алексея, тем освобожденным завсектором. В их науке было нормально и даже поощрялось присутствие в штате иностранцев, а также обмены и поездки. Все-таки законы природы – общее дело, пусть у них там и не такое общее, как в России.

«Только бы не пронюхали институтские философы».

Даже должность освобожденного создали под Стерна. Он её предложил, и все удивились, как это они сами раньше не додумались. На самом деле весьма полезный функционал – сшивать межсекторальные исследования, создавать сквозные общие темы, смотреть на ситуацию сверху. «Как господь Бог!», – без тени иронии подумал Семибратский. «Нет, великовато – как Третий архангел! Жаль имя неподходящее – Эллиот. Пусть будет пока просто Третий архангел».

– Что делаете на Новый год? А, Алексей? – Ирина подалась корпусом навстречу Тёмкину.

– Я просто… живу! – поспешил на позиции Семибратский.

Та умышленно не взглянула на Романа.

– Ты понятно. Ты всегда просто живешь.

Алексей чуть растерялся. Сложно с этими завсекторами: то ли денег попросят, то ли так укусят.

– А какие предложения? – вторым номером Алексею было проще. – И, кстати, какая будет погода?

– Вот, это уже разговор. Я специально перед вами заходила к нашим синоптикам. Будет романтИк: лёгкий морозец и символический снегопад.

Отдельно стоит рассказать о ведомственной службе синоптиков, которая работала исключительно на институт. Их прогнозы были как будто подсмотренные у небесной канцелярии и сбывались с точностью до 10 минут. К слову, погоду они измеряли не только применительно к любой точке планеты, но и прогнозировали ряд специальных межпланетных параметров. Поэтому их все любили: если большинство жили и работали в ситуации постоянной неопределенности, контакты с синоптиками привносили приятную благость и создавали удовлетворение от работы института. Тем более, их шеф, всегда ходящий в модном халате, Дементий, был приятным в общении, немногословным, но в речах и жестах всегда чётким.

Семибратскому нравилось видеть, когда Дементий или другой синоптик лезли по лестнице на крышу, где располагалась часть наблюдательной аппаратуры. Это было зримое восшествие на небо, будничное и осязаемое, радующее своей повседневной обыкновенностью.

– Вот же ж, неудобно: забыл совсем, что должен Дементию, – смутился Роман.

– Мы все ему должны, – погладила его по руке Дева-Ирина. – В моральном смысле.

– Надо будет проставиться ему к праздникам.

– Не забудь позвать, – Алексей чутко упредил коллегу (Ирина благодарно кивнула).