Если из дома надо выехать в два часа ночи, а встать самое позднее в половине второго, то считай, что ночи нет и поспать не удастся, так как заставить себя лечь в девять или десять вечера никому ещё накануне отъезда в командировку не удавалось. И в общем-то Виталий к такому порядку вещей привык за время своей беспокойной службы. Но чтобы при этом весь дом не, спал, этого раньше не бывало. В крайнем случае, мама вставала проверить, успевает ли он как следует поесть перед отъездом и уложил ли тёплые вещи - об этом она беспокоилась вне зависимости от времени года, считая, что у Виталия по-прежнему слабые лёгкие и склонность к простуде, как в раннем детстве.

Но Светке ещё было в новинку провожать мужа в командировку: Виталий впервые после женитьбы собирался в дальний вояж, хотя на Светкиной памяти он ездил в командировки не раз, и не в такие пустяковые, как сейчас, а посерьёзнее, как, например, в Снежинск, где они со Светкой так неожиданно встретились, да ещё при очень неприятных обстоятельствах, или, как недавно, в Одессу, о которой тоже есть что вспомнить.

А теперь это даже не командировка, а так, экскурсия, как выразился вчера Игорь Откаленко.

Но Светка снаряжала его всерьёз и была до невозможности озабочена. Она перебрала весь его гардероб, что-то отложила стирать, что-то - чинить, а в десять вечера ещё затеяла печь ему в дорогу пирожки с мясом и джемом.

– Катись из кухни, - объявила Анна Михайловна.
– Много ты умеешь! Я сама испеку. А Витику ещё надо кое-что постирать. Ты решила, сколько он берёт с собой носков?

– Граждане!
– взмолился Виталий.
– Какие носки, какие стирки? Я же через два дня вернусь! Мне и пирожки не нужны. Идите, ради бога, спать.

– Мама, ты иди, ты устала, - решительно заявила Светка.
– Я сама всё сделаю.

– Вы мне все надоели, - рассердилась Анна Михайловна.
– Вот ещё! Я ни капельки не устала. Катитесь оба из кухни, живо!
– тяжело дыша, заключила она.

Уже в комнате Светка деловито спросила:

– Ты какой чемодан возьмёшь?

Виталий рассмеялся, подхватил её на руки и, прижимая к себе, спросил:

– А ты в какой поместишься?

– Ты с ума сошёл! Пусти! Времени и так мало. Я хочу, чтобы ты поспал хотя бы два часа. Ну пусти же!

И она крепко обхватила его за шею.

Виталий уже давно признался себе: даже не ожидал, что семейная жизнь принесёт ему столько радости. Он так много наслушался анекдотов о ней, иронических шуток, а порой совсем нешуточных жалоб, что, любя Светку и мечтая о женитьбе на ней, к своей дальнейшей жизни относился «со здоровой опаской и трезвым оптимизмом», как пожелали ему в торжественном адресе «от лица службы», преподнесённом в сафьяновой папке на свадебном торжестве.

– Вы учтите, - поучал его и Светку в тот вечер старый друг их семьи профессор Герман Иванович Фридлянд, довольно известный социолог, - в вашем положении трудно будет только первые двадцать пять лет, и то не все. Первый рубеж - это от года до трёх лет супружеской жизни. А второй наступит только через семь - девять лет после свадьбы. Ну и последний - вообще только через двадцать - двадцать пять. Это статистические пики разводов. Вы к ним заранее подготовьтесь, закалитесь, развейте сноровку, запаситесь детьми, а под конец срока - и внуками, и тогда вам ничего не будет страшно. Уж поверьте мне, мы с Маргаритой Георгиевной так прошли благополучно все три этапа.
– Герман Иванович приложил к груди пухлую розовую руку с широким обручальным кольцом на безымянном пальце, и узкое ироничное лицо его с рассыпающейся шапкой белых как снег волос стало строгим и торжественным.

– Мы начнём готовиться с сегодняшнего дня, - заверил его сильно подвыпивший Виталий, привлекая к себе Светку.

– По всем параметрам, включая запас детей, - потребовал не меньше его выпивший в тот вечер Петя Шухмин.

Ох, что творилось тогда в квартире его стариков!

А под утро молодёжь пошла провожать Виталия и Светку до «места прописки», как заявил Игорь Откаленко.

На квартире у Светки они повеселились ещё, чуть не до обеда воскресенья.

Ну а потом началась та самая семейная жизнь. «Всё время как пьяный… - думал Виталий.
– Так тоже нельзя». Он переводил взгляд на Светку, и каждое её движение, улыбка, самое простое слово делали его счастливым. «Нельзя так, нельзя, - твердил себе Виталий.
– Это может в конце концов отразиться на работе». И он с опаской приглядывался к окружающим: не замечают ли они его странного состояния? Однако никто, кажется, ничего не замечал. Кроме, может быть, Кузьмича и, пожалуй, Игоря. Но и они старались не подать виду. Хотя Кузьмич говорил с ним как будто с подчёркнутой требовательностью, а Игорь - с такой же подчёркнутой снисходительностью. Впрочем, может быть, Виталию всё это и казалось.

И ещё Виталий всё время сравнивал Светку с Аллой, бывшей женой Игоря. Сейчас возможностей для этого оказалось куда больше. Раньше Виталий наблюдал обеих женщин в совсем разных ситуациях. К тому времени, когда Виталий познакомился со Светкой и приступил, по выражению Откаленко, «к планомерной осаде», Алла была уже лет пять замужем за Игорем. Виталий знал её в то время даже лучше, чем Светку.

Он знал, как безоглядно и ревниво, даже агрессивно любила Алла, сколько мук причинила эта любовь и ей, и Игорю. Алла не только не собиралась делить его с другими, даже с его работой, но требовала, чтобы и он не смел делить себя и весь целиком каждую минуту принадлежал только ей, их сыну и их дому. Этого домашнего рабства, этой демонстративной, подчёркнутой неприязни к его работе, которая с годами у Аллы всё усиливалась, Игорь простить ей не мог. И уходила любовь - просто на глазах у Виталия. Даже Димку Игорь, кажется, любил сейчас меньше, чем раньше. И, как казалось Виталию, мучился, корил себя и страдал от этого.

Да и Алла вела себя тут неумно и даже непорядочно, настраивая сына против отца. Мальчишке нет и пяти лет, а она уже жалуется ему на «подлость» отца, который их «бросил». Алла просто голову потеряла. Она даже Кузьмичу ходила недавно жаловаться, нагрубила ему и после этого пошла в партбюро. А с месяц назад написала письмо в их газету и копию - в «Комсомольскую правду», где облила грязью уже всех, даже Виталия, как ближайшего друга. Правда, неприятностей из-за всего этого Игорь не имел: всюду нашлись умные люди, которых эти базарные, истеричные письма только убедили, что Игорь, видимо, был прав в своём поступке.