Заткнув дырку в голове первой попавшейся тряпкой, его привезли в полковой госпиталь. Подпрыгивая на кочках, командир невесело думал, что боец обязательно умрёт по дороге, и мысленно уже проклинал все на свете, прикидывая, в какой дальний гарнизон теперь пошлют его тянуть лямку. Но Влас не умер, напротив — почувствовал себя лучше. В госпитале он неожиданно пришёл в себя, попытался было встать… Видавший всякое подполковник-медик, удивлённо округлил глаза и выматерился.

— Мать твою… Ты куда? А ну лежать! — прикрикнул он на Власа.

— Да мне бы в туалет… — Сестра, «утку»! — рявкнул подполковник. — А ты лежи, лежи, парень, не двигайся… Он ещё раз взглянул на свежие рентгеновские снимки, которые только что принесли ему из лаборатории. Ошибки быть не могло — вот она, пуля калибра 7, 62, её любой первокурсник знает. Застряла рядом с гипофизом. По всем писаным и неписаным медицинским законам перед подполковником должен лежать труп. Но трупа не было, был живой человек. Живой!

— Может, у него шок? — робко подала идею сестра.

— Да нет, какой, к черту, шок!

Подполковник задумался.

Конечно, в жизни всякое бывает, и медицине были известны совершенно фантастические, на первый взгляд, случаи. Например, с венским поваром Паулем Шнейдером в 18 веке, которому при взрыве парового котла пробило голову обломком скалки. Во время взрыва погибли два поварёнка и соседская кухарка, а Шнейдеру — хоть бы что! Мало того, он ещё умудрился сам — сам! — прийти к лекарю и потребовал, чтобы у него выдернули «эту дурацкую палку» из головы. Можно себе представить, каково же было изумление лекаря, когда он увидел приближающегося к нему Шнейдера, с торчащей из головы скалкой! Решение, кстати, лекарь принял довольно мудрое — он не стал вынимать скалку, а лишь аккуратно отрезал её, так и оставив часть в голове потерпевшего. Шнейдер после этого прожил с обломком тринадцать лет, ещё раз женился, имел двух детей и до конца своих дней пользовался уважением всех жителей Вены.

Решив рискнуть, подполковник не стал проводить трепанацию черепа, оставил пулю на месте — в голове. Рана заживала на удивление быстро. Не прошло и четырех месяцев, как Влас уже встал с больничной койки и сделал первые шаги.

Гордый своим прозорливым решением подполковник даже возил раненого в Москву, показывал его там столичным светилам. Но в Москве к феномену отнеслись равнодушно. Власа комиссовали, он вернулся домой к родителям. Внешне он выглядел здоровым, но внутри организма явно произошли какие-то изменения… Вначале Влас усыпил соседского кота — посмотрел на него, тот и заснул. Потом он вылечил племянницу от заикания — просто приказал ей говорить нормально, та и заговорила… Дальше — больше… К нему потянулись больные со всего города, он их лечил взглядом, поглядит, и все — тем становилось лучше. Так продолжалось до тех пор, пока он вдруг не сказал больной шизофренией девушке, что лечить её не станет. Почему? — искренне удивились родственники. Потому что она сама этого хочет, объяснил Влас, ей хочется быть больной, ей так удобнее жить с вами… Ему не поверили. Мало того — взбешённые подобным «диагнозом» родственники написали кляузу в милицию. Власа задержали, он пытался было сопротивляться, так его ещё и крепко избили. Тогда он уехал из города на Алтай, в горы. Построил там собственными руками скит и прожил в одиночестве три года. В горах на него нашло просветление — он понял, ЧЕМ ОН ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ В ЭТОЙ ЖИЗНИ.

Отныне больше не было бывшего раненого спецназовца Власа Москаленко, теперь миру явился новый мессия — отец Влас. «И дела, которые он совершит, явят новую истину миру. И преодолеет он все препятствия на пути своём…»

Отец Влас вошёл в подвал, где обычно его послушники читали мантры.

Навстречу ему шагнули верные ученики, склонили головы.

— Ступайте, вы мне сейчас не нужны, — сказал он им. прошёл коридором, свернул направо и очутился перед тремя железными дверьми. На каждой из них был выбит знак секты — солнце с расходящимися в разные стороны лучами, заключённое в трех треугольниках. Достав ключ, отец Влас отпер дверь, вошёл в комнату и запер за собой дверь на большой железный засов.

В комнате царила спартанская обстановка — казённый однотумбовый стол, два стула и узкий диван с потёртой спинкой. Кроме этого в углу на специальной железной тумбе возвышался высокий узкий сейф.

Набрав необходимую комбинацию на цифровом замке, отец Влас открыл дверцу сейфа. Внутри аккуратной стопкой лежали папки с надписью «Дело». Порывшись в папках, он вытащил одну из них. На ней каллиграфическим почерком было выведено «СУРКОВ». Отец Влас раскрыл папку, нашёл нужный листок, на котором была изображена таблица — столбики непонятных цифр по вертикали и даты по горизонтали. Посмотрев на календарь, он сделал отметку сегодняшним числом.

Пик «ломки», как всегда, возник неожиданно… — Не могу больше! — вдруг первым истошно заорал Сохатый, верзила с огромными мосластыми руками. — Где же он?!

— Где эта падаль?! — тотчас эхом подхватили остальные ребята. — Куда он делся?.. только Рита промолчала. Стиснув зубы, закрыла лицо руками. Она сидела в дальнем углу подвала, тихо так сидела, как мышка, словно и не было её вовсе.

Время от времени по телу волнами пробегала дрожь. Но она пыталась сдерживать себя, главное — не поддаваться… Ещё немного потерпеть. Ещё чуть-чуть… Сейчас все пройдёт, сейчас. Черт! Ну куда же пропал это долбаный Воробей?!

Воробей был самым младшим в их компании. Остальные уже давно закончили школу, а Сергей — тот даже успел «отмотать» полтора года в колонии для несовершеннолетних. Но главарём у ребят был все же не он, а Сохатый.

Здоровенный, почти под метр девяносто, с постоянно выпяченной вперёд челюстью и маленькими, близко посаженными глазами. Особые, как говорится, приметы — густо татуированные кулаки… Сохатый одним своим «отмороженным» видом мог испугать кого угодно. Однако не это было главным. В каждом человеке есть что-то, что и составляет его сущность, и внешний вид здесь не при чем. Так любил повторять её тренер по лёгкой атлетике. Сначала она лишь механически кивала, не вникая в смысл сказанного, затем некоторое время возражала (это в ней говорил естественный для подростков максимализм) и лишь совсем недавно поняла — а ведь он прав, абсолютно прав. Внешний вид ничего не значит! Сохатый мог выглядеть наивным ангелочком, даже крылышки мог пришить к спине, но все равно остался бы этот немигающий, «стылый» взгляд. Взгляд человека, который всегда сможет пойти до конца. Вернее, почти всегда.