Здесь важно отметить борьбу двух крайностей с точки зрения религии. Многие неопытные зрители ошибочно полагают, что «Остров» — кино, исключительно завязанное на буддистской символике, но это не так. Куда более близки фильму принципы даосизма, раскрывающие идеи изменчивости и взаимодополнения двух противоположностей, именно поэтому в фильмах Ким Кидука мы не встретим строго положительного или строго отрицательного героя, все люди сочетают в себе доброе и злое начало, которые находятся в постоянной борьбе. В фильме субъекты и объекты жестокости постоянно меняются, но отношения между ними всегда властные и доминантные, а не интерсубъектно коммуникационные. То же касается и любви, зарождающейся у героев в процессе насилия, манипуляций и ревности. «В моей жизни есть и садизм, и мазохизм, и самоистязание. Одни пытают, других пытают, а кто-то пытает себя сам. В конце концов, многие из них довольствуются самобичеванием. Я думаю, что жизнь как бензин, поступающий в двигатель автомобиля. В результате его сгорания начинают двигаться поршни, вращение передается на колеса и автомобиль трогается с места. В жизни также», — в интервью «со своей тенью» объяснил Ким Кидук 158 .

В «Острове» Ким Кидук создает чувственный немой мир отчаянного одиночества и потребности в общении, где каждый живет на своем маленьком островке. Гармония, статичные кадры и насилие идут рука об руку в повествовательной вселенной режиссера. Он редко использует общие планы, предпочитая им крупные, чтобы зритель мог «считать» ту или иную эмоцию героя без реплик. Помогает задать ритм фильму достаточно быстрый монтаж. Визуальные эффекты довольно необычны, поскольку придают кадру некую атмосферную таинственность и естественность. Таинственный туман над водой, смешанный с дымом, выглядят угрюмо и даже сюрреалистично, и все это еще больше усиливается за счет необычных ракурсов и крупного плана.

Кадр из фильма Остров (2000)

Финал фильма довольно символичен и оставляет место для множества интерпретаций. Когда появляется полиция, двое влюбленных скрываются от них в доме, дрейфующем от озера к тому, что кажется огромным океаном. Затем мы видим, как мужчина заплывает в густые заросли, где полностью скрывается. Ким Кидук использует отъезд камеры, открывая обнаженное тело хозяйки и тот самый травяной островок на месте, где должно быть влагалище. Очевидно, режиссер хотел показать таким символичным образом единение мужского и женского начала, а также гармонию, которую это единство породило.

Кино Ким Кидука можно или искренне любить, или также искренне ненавидеть, но равнодушным оно никого не оставляет. Трудно найти более спорного и интригующего автора. В один момент его прославляют за полученную награду на фестивале, в другой — критикуют за домогательства. Одно лишь остается вечным после его смерти — его фильмы.

Южнокорейский кинематограф существует уже больше века — за это время он прошел тяжелый путь трансформации и приобрел свой уникальный стиль. Месть становится одной из главных тем повествования южнокорейского кино. Это проявляется в разных фильмах: от остросюжетных боевиков до триллеров, рассуждающих о моральной стороне мести и бессилии правовой системы.

Одним из первых фильмов в истории Кореи является картина 1901 года «Фестиваль мести». Первое корейское кино было не таким, каким мы обычно представляем фильмы: на пленку записывался только задний фон, а актеры играли перед зрителями в режиме реального времени, как в театре. Можно сказать, тема мести в южнокорейском кинематографе прослеживается с самых истоков.

В стране, где возникло государство и установлены законы, человек совершающий убийство или насилие любого характера, понимает, что он нарушает юридические законы страны, — он должен быть готов к ответственности за содеянные поступки. Но существуют случаи, когда люди находят чувства мести и несправедливости достаточным оправданием для аморального поведения. Попробуем подробнее узнать об отношении к мести в истории Южной Кореи. Почему тема мести имеет такое важное значение в культуре корейцев?

Тема «Мести и прощения» является важным понятием в моральной философии и также появляется в религии. В конфуцианских писаниях была проблема в поощрении убийств из-за мести, и даже есть слова о том, что не следует жить под одним небом с человеком, убившим твоего отца. Те, кто убьёт врага своего отца, являются так называемыми «спасителями искалеченной жизни». Согласно писаниям, убийства из-за мести вполне легитимны.

В течение некоторого времени существовал конфликт между конфуцианскими писаниями, поощряющими месть, и законами, требующими наказания убийц. Позиции решений варьировались от того, что человек убивший из-за мести рассматривался как невиновный, до того, что мстившие убийцы наказывались жестче, чем обычные преступники для того, чтобы другие не совершали убийств из-за мести.

В отличие от японского и китайского жанра мести, корейский «мститель» — невольный. Месть для него — не жизненная цель, а итог каких-либо чрезвычайных ситуаций. Многие критики видят в этом жанре один из способов метафорически осмыслить и исправить исторические ошибки Южной Кореи.

Южнокорейские фильмы о мести не имеют типичной структуры повествования в том смысле, что в них нет различия между антагонистом и протагонистом. Они существуют в одинаковых условиях, и на протяжении фильма ты не понимаешь, кому нужно сочувствовать. Зритель помещается в мир, где стираются привычные понятия о добре и зле, где герой сам выбирает свой путь.