В своей прежней жизни я любила ночёвки на природе. Но одно дело — приехать на машине в лес, разбить палатку и сделать шашлык. Другое — идти целый день через буераки, таща на себе амуницию и пытаться отогнать от себя гнуса.

Поэтому в первый же день в лесу мы с Меллой изрядно погрустнели и кое-как дождались вечернего привала.

Как и ожидалось, за весь день мы не увидели ничего подозрительного. То есть, конечно, подозрительным было всё. Но исключительно для меня, таращащееся на странных насекомых, птиц и растения.

Я старалась держать себя в руках и не замирать над каждым диковинным жуком, но получалось не очень хорошо. В конце концов Айолин, идущий впереди, не выдержал и не без лёгкой иронии заметил:

— Ольга, я понимаю, что Мытищи настолько загадочное место, что орпусы там не водятся, но постарайся сосредоточиться.

Краска залила лицо, и я была уверена, что моё смущение заметили все спутники. Как назло, белокожая Генерис краснела столь явно, что пытаться делать морду кирпичом было бесполезно.

Поспешно отвернувшись от яркой птицы, я заставила себя сосредоточиться на тревоге, бередящей душу. Кажется, я всё лучше понимала её значение.

***

Вечерний привал мы устроили недалеко от лесного ручья. Айолин крепил магические охранки, которые должны были сообщить, если в округе появятся опасные непрошенные гости. Мелла занялась приготовлением ужина, парни ушли за дровами — их нужно было запасти изрядно, чтобы хватило на всю ночь. Хотя лето уже было близко, ночи всё ещё были прохладными, тем более в такую ясную погоду, какая выдалась сегодня.

Мне досталась не менее важная миссия — натаскать воды. До ручья было рукой подать, хотя он не был виден с места нашей стоянки, звуки потоков, разбивающихся о корни и камни, прекрасно доносились до нас.

Я была слишком измотана за день. Слишком привыкла к чувству тревоги.

Поэтому попалась так просто.

Хотя трудно предположить, что можно было сделать, чтобы избежать предначертанного.

Стоило шагнуть за деревья и густой кустарник, скрыться с глаз спутников, как на меня дохнуло пряным запахом глубокой летней ночи. Я, кажется, могла разобрать тающие в воздухе нотки базилика, розмарина и ночных фиалок. Знакомый и уютный аромат, вот только реальность вокруг будто застыла, истратила краски. Все звуки, кроме моего дыхания и едва слышного скрипа котелка в руке, пропали. Даже назойливый звон исчез, потому что предупреждать уже было не о чем.

Всё случилось.

Я стояла на небольшой поляне, которой совсем недавно здесь не было. Кругом — глубокая ночь разгара лета, хотя там, в реальности, весна ещё не окончательно уступила свои права. Бледный свет звёзд и луны освещает высокую траву и каменный трон, стоящий посреди прогалины.

Почему-то я сразу узнала его, будто мы встречались раньше.

Светловолосый мужчина, восседающий на троне. Тело его заковано в тёмные доспехи. Тяжёлый венец, выкованный из острых зубьев, покоится на голове. В тенях, сгустившихся у ног, слышались то стенания, то стоны наслаждения загубленных им душ.

— Не думал, что ты настолько не любишь одиночество, Ольга.

Я молчала, не зная, как обратиться к Арду. По местным поверьям бог был персонификацией первозданной силы Тьмы. Как говорить со стихией, чтобы не разозлить её?

Страха, вопреки ожиданию, почему-то не было. Будто всё самое ужасное уже случилось, и теперь оставалось лишь расслабиться и наблюдать за происходящим.

Как и всегда в подобных ситуациях, моя голова была ясна и разум искал объяснение происходящему. Конечно же, первое предупреждение касалось алтарей. Я получила его сразу после разговора с прохожей. Найти священное место можно лишь в определённых обстоятельствах. В книге, которую я читала, так и было написано:

«Когда нужда одолевает тебя, и ты готов заплатить великую цену. Избери одиночество, чтобы никого не было подле и ничьи взгляды не касались тебя».

В Орме существовало поверье, что магии легче твориться, если никто не смотрит, но, очевидно, пока я не осталась совсем одна, алтарь Арда и впрямь не мог появиться передо мной. А в обители? Я не всегда была с кем-то…

— Я куда более тактичен, чем зануда Квелта, и не настолько агрессивен, как Бэста, чтобы врываться в сферу влияния другого бога, — в голосе Арда мне чудился вой волков, звуки безлунной ночи и чей-то шёпот. Откуда-то я знала, что нельзя слишком вслушиваться в слова божества и пытаться разглядеть его лицо, скрытое в тени венца. Если желаю сохранить разум. — Есть правила, которым нужно следовать. Даже если очень хочется об этом забыть.

— Зачем я вам? — конечно, я нуждалась в помощи, но у богов её не искала, памятуя о том, что придётся платить высокую цену. Значит Арду самому что-то понадобилось от меня. И, подозреваю, выбора особого у меня нет.

— Мне нужна услуга, которую можешь оказать только ты. Разумеется, моя милость будет с тобой. Иномирянке, вроде тебя, она придётся кстати.

Не стоило удивляться, что местное божество в курсе моего иномирского происхождения.

А может..? Не он ли приложил руку к моему перемещению сюда?