Айолин никогда не снимал перчаток.

Я медленно встала, давая возможность, гомункулу избежать контакта, пожелай он этого. Но мужчина стоял, не шелохнувшись, и смотрел куда-то в мокрые сумерки леса, будто там, меж влажной травы, скрывалось что-то удивительно интересное…

Не отреагировал Айолин и на осторожное прикосновение к запястью левой руки. Мне лишь показалось, что он затаил дыхание от напряжения.

Палец за пальцем я стянула тугую перчатку и высвободила широкую мужскую ладонь. На внутренней стороне запястья темнели страшные, отёчные пятна. Казалось, мышцы, сухожилия и кожу поразил некроз. В шоке от увиденного я совсем неделикатно задрала рубашку до локтя.

От запястья и выше рука Айолина выглядела будто анатомическое пособие для студентов-медиков.

Конечность трупа не иначе.

— Что это? — грудь сдавило, я вскинула глаза на гомункула, который, наконец, посмотрел на меня. Не знаю, что он прочёл на обращённом к нему лице, но отрешённый взгляд смягчился. Мужчина осторожно высвободился из цепкого захвата и, уже не таясь, стянул рубашку, чтобы натянуть сухую.

— Нужно переодеться и подготовиться ко сну, — он мягко подтолкнул меня в сторону костра, пресекая расспросы и намекая, что пора бы посмотреть, жива ли наша еда.

Ели и стелили лежаки мы молча, но перед сном гомункул всё же заговорил.

— Алхимик, что создал моё тело, гений. Мало кто способен в его возрасте сделать жизнеспособный образец. Но всё-таки тогда он был лишь недоучкой, поэтому моя оболочка начала разрушаться.

Говорил он об этом так просто, будто о нынешней дождливой погоде. Будто ему не страшно умирать, будто всё это не имеет значения. Я отвернулась, желая скрыть навернувшиеся слёзы. С него бы сталось начать меня утешать, но, видит бог, в этом нуждалась не я.

— Ты пробовал найти способ вылечиться? — это было скорее утверждением, чем вопросом. Дураку понятно, что умирать никому не хочется.

— Да. Я разговаривал с Мириусом. Это он создал меня в паре с Лидией. Сделать новое тело не проблема, но, как перенести в него мою…, - мужчина запнулся, будто сомневаясь, что имеет право на подобное заявление. — … мою душу, он не знает.

— А Лидия? — не поверила я.

Он лишь неопределённо повёл плечом:

— Не знаю, изменения начались не так давно, а я не видел её уже почти полтора года.

— Ты шутишь? — я поразилась нелепости ситуации. — Но Крис разве не может передать ей просьбу о встрече?

И без подслушанного в библиотеке разговора мне было известно, что наставник встречается со свой подругой регулярно.

По упрямо сжатым губам я осознала, что этот невыносимый тип ни-че-го Крису не сказал.

Я обхватила голову руками и закусила губу, чтобы не накричать, хотя очень хотелось. По лицу Айолина было заметно, что он и сам понимает глупость своего поведения, но внутренние баррикады, что он возвёл, загнали его в тупик.

Мой спутник просто не мог попросить Криса передать женщине, которую он любит, что-то вроде:

— Эй, я тут умираю. Может встретимся? Мне нужна твоя помощь.

Не знаю, чего тут было больше. Нежелания выглядеть слабым и жалким в глазах той, что его уже отвергла. Или страха, что помочь Лидия не сможет и будет жить дальше с осознанием этого.

Влажные дрова зашипели, стоило Айолину разворошить ими груду оранжевых углей, припорошенных седым пеплом.

Поначалу мне показалось, что этот негромкий звук и разбудил меня. В тишине ночного леса после стихшего дождя он казался оглушительным.

Но, нет. Бешенный стук сердца и необъяснимый ужас, накативший откуда ни возьмись, буквально вопили об опасности.

Я осторожно откинула одеяло и села. Встретившись с вопросительным взглядом гомункула, едва слышно проговорила:

— Мы в опасности. За нами наблюдают.

Не знаю, почему сформулировала именно так, но стоило проговорить это «за нами наблюдают», как осознала, что чувствую именно это.

Он не стал смеяться над моей иррациональной паникой, шутить про плохие сны или нести подобную чепуху, лишь прислушался к ночной тишине. Сияющие светом звёзд глаза потемнели, пошли тёмными всполохами, я затаила дыхание, чтобы не мешать и звуком, но ничего подозрительного до нас не доносилось.

Айолин однако не стал расслабляться, перекинул мне через костёр сапоги, оставленные сушиться у огня перед сном. Я судорожно натянула их на разом ослабевшие ноги и перехватила поудобнее меч, который всегда клала подле себя на ночь.