Оторвав взгляд от моего брата, она смотрит на меня и удивленно распахивает глаза, несмотря на то, что только что услышала мой разговор и была той, кто велел Кайлу вызвать врача.

На краткий миг я испытываю облегчение, увидев ее.

Затем воспоминания обрушиваются на меня как гребаное цунами, и если бы я уже не лежал, то, клянусь, они бы повалили меня на пол.

— Убирайся. — Требование звучит так тихо, что я сомневаюсь, что кто-то действительно его слышит.

Кайл застывает рядом со мной.

— Убирайся.

Ее губы приоткрываются, как будто Летти собирается спорить, глаза измучены и полны слез.

Мне плевать, что она сейчас чувствует.

Она сделала это.

— Убирайся. Блядь. Вон, — выплевываю я, сжимая кулаки.

Катетер жжет в моей левой руке, а мышцы плеч болят от движения. Я понятия не имею, что именно произошло или что со мной не так, но сейчас единственное, что мне нужно, — чтобы она ушла из этой комнаты.

Летти вскакивает со стула.

— Нет, останься, — настаивает Кайл.

Она колеблется и переводит взгляд с меня на него.

— Если бы ты знал, что она сделала, ты бы так не говорил. Мне нужно, чтобы она убралась из этой комнаты. — Произнося эти слова, я даже не смотрю на нее. — Она чертова лгунья, и я не хочу, чтобы она была здесь.

Ее шокированный вздох разносится по безмолвной и стерильной комнате.

Кайл хочет возразить, я вижу это по его лицу, но благоразумно держит рот на замке, глядя на Летти с чем-то похожим на извинение на лице.

Звук ее шагов отвлекает мой взгляд от брата, и я наблюдаю, как она выходит из комнаты, уходит от меня.

Мое сердце колотится в груди, и мне кажется, что оно снова раскалывается, как тогда, когда девушка сказала мне правду.

Летти останавливается в дверях, и я паникую.

Мои руки дрожат, а грудь часто вздымается, я пытаюсь втянуть в себя воздух, в котором так нуждаюсь.

Аппарат рядом со мной начинает пищать, но я не обращаю на это внимания, когда ее взгляд, наконец, встречается с моим.

— Это не то, что ты думаешь. Ты должен позволить мне все объяснить.

Я качаю головой, настойчивые гудки продолжаются.

— Меня не интересует то, что ты хочешь сказать. Отвали от меня на хрен.

Она вынуждена отойти в сторону, когда вбегает медсестра.

— Мистер Ледженд, как бы ни было приятно видеть, что вы проснулись, вам действительно нужно успокоиться.

Прищурившись, я предупреждающе смотрю на Летти, она, наконец, понимает намек и выходит из комнаты.

Падая обратно на кровать, я закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, пока медсестра проверяет мои жизненные показатели и отчитывает меня за то, что я так разволновался.

— Тебе очень, очень повезло, молодой человек. Но это не значит, что ты в таком состоянии, чтобы волноваться. Тебе нужно отдохнуть, твое тело через многое прошло.

Я ничего не говорю, даже не смотрю на нее, предполагая, что она записывает мои жизненные показатели, а затем обещает вернуться позже.

— Что случилось? — спрашиваю я, как только понимаю, что в комнате только мы с Кайлом.

Он опускает голову, проводит пальцами по волосам и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты выехал на встречную полосу, Кейн. Что, черт возьми, случилось?

Я качаю головой.

— Я отвлекся.

— Ты, блядь, отвлекся? Ты чуть не врезался в чертов грузовик.

— Моя машина?

— Господи Иисусе, мать твою. Кто-то должен вернуться и проверить твою гребаную голову. Ты должен радоваться, что, черт возьми, остался жив. — Его голос становится громче, когда страх начинает брать над ним верх. — Если бы ты умер, тогда я…

— Прости, — шепчу я, вина разливается по моим венам при взгляде на его лицо. — Извини, просто все пошло наперекосяк, я не подумал. Думаю, мне не следовало садиться в машину в таком состоянии.

Он поднимает на меня бровь, как бы говоря: «Ты, блядь, так думаешь?» Но мне нужно было уйти от нее.

Едва я думаю о тех нескольких минутах перед тем, как сбежать, мой гнев начинает брать верх.

— Она не выходила из этой комнаты с тех пор, как приехала сюда.

— Мне все равно, — бросаю я ему. — Я не хочу думать о ней. Говорить о ней. Она — ничто.

— Ладно. Значит, можно с уверенностью предположить, что именно она стала причиной всего этого?

— Ей не следовало сюда возвращаться, — бормочу я.