– Ещё вопросы есть? Не нужно стесняться, – спокойный тон и улыбка на лице Кости – обманка, – Рома нарывается на грубость. – Готов поделиться подробностями нашей с женой интимной жизни.

Бывший муж растерян и озадачен: его не готовили к открытому столкновению с Парето. Переняв основные повадки Воронова, он всё же остаётся собой, когда отступает. Островский, отпуская меня, направляется прямо на Рому со словами:

– Я не закончил.

Внимательно наблюдаю за мужчинами, которые застыли друг напротив друга в напряжении. Губы Островского двигаются, но что именно он произносит, не могу разобрать, наблюдая лишь испуганный взгляд Ромы, который, кажется, даже не моргает.

В сумочке вибрирует телефон, и я, достав его, вижу на экране «Валя». Смахиваю пальцем, скидывая звонок, но делаю что-то не так и включается камера. Островский купил мне навороченный гаджет, в функциях которого я так и не разобралась до конца, постоянно включая что-то не то. Так несколько раз звонила Петровне, даже не зная об этом, и отправляла кому ни попадя сообщения.

– Чёрт, – ругаюсь на себя же, нажимая на всё подряд, когда рядом раздаётся хлопок, сопровождающийся женским криком.

Застыв с телефоном в руке, вижу, как у ног Островского лежит Рома, из-под тела которого расползается красное пятно. Не сразу доходит, что это кровь, а бывший муж мёртв. Секунда, забравшая жизнь человека, который когда-то был дорог. Едва дышу, не сводя взгляда с тела. Не могу пошевелиться, но ко мне подходит Костя и закрывает собой страшную картину.

Несколько минут и оранжерея заполняется людьми в форме, которые галдят и почему-то обступают Островского, отталкивая меня в сторону. Я словно погружённая в пелену, воспринимаю голоса и звуки отдалённо и неразборчиво, не понимая, что произошло на самом деле. Внимательно наблюдала за разговором двух мужчин, но отвлеклась на пару минут и случилось непоправимое. Оседаю на край чаши фонтана, не выпуская из вида Костю. Рядом с ним появляется Аронов, присоединяясь к диалогу. Неожиданно влетает Рита, которая бьётся в истерике, рыдая над телом не своего мужа. Мэр успокаивает дочь и тычет пальцем в Парето, который лишь закатывает глаза. Людей в форме становится непривычно много, и все они подходят к Островскому, а затем движутся ко мне. Но их привлекаю не я, а пистолет, который полицейский, наклонившись, достаёт из фонтана. И только сейчас понимаю, что разыгранный спектакль с настоящим убийством «Воронова» всеми силами желают повесить на Костю.

Встретившись взглядами с Островским, удостаиваюсь сухого кивка, открыто говорящего, что всё под контролем и переживать не стоит. Но я волнуюсь, и удивительно, что тело бывшего мужа, накрытое чёрным полотном, заботит меня меньше, чем судьба Кости.

Самое удивительно, что Зарецкий, который скачет вокруг Кости, поддерживаемый криками дочери, не удивляет сотрудников правопорядка, а будто направляет. Неужели, никто этого не видит? Осматриваюсь в поисках поддержки хоть одного человека в помещении, но часть гостей либо с интересом следит за развитием событием, часть, не стесняясь фыркает и кривится, иные же удовлетворённо скалятся, посматривая на Островского. Исключение составляет лишь Аронов, который не отходит ни на шаг от Кости. Обо мне будто все забыли, как о несущественном элементе.

Проходит много времени, прежде, чем тело Ромы выносят, а дом мэра пустеет, освободившись от гостей, а я так и сижу на бортике фонтана, застыв словно изваяние. Островского выводят, затем заводят обратно, указывая на место, где какое-то время назад лежал мой бывший муж, и все, как один, повторяют «Воронов, Воронов, Воронов…». Вероятно, об этом и предупреждал Парето, когда говорил о партии Ромы. Роль главная, но, увы, сыграна единожды.

Мой телефон вновь подаёт признаки жизни. Я так и просидела с ним, зажав в ладони. Пытаюсь отклонить звонок от Вали, проводя по экрану, но нажимаю не туда и открываю галерею. Последним элементом стоит видео, которое, скорее всего, сняла непреднамеренно, отклоняя предыдущий входящий. На заставке Островский. Нажимаю, охая, потому что случайно засняла момент, когда мужчины беседовали в стороне. Их спор прерывает тот самый хлопок, который я слышала и Рома падает навзничь. Срываюсь со своего места, подлетаю к Аронову и тычу в лицо телефон.

– Альберт Витальевич, тут это…

– Лен, не сейчас, – отмахивается, вслушиваясь в слова полицейского. – Островского арестовали.

– Нет! – насильно разворачиваю его к себе. – Смотрите!

И только после моего выкрика, хозяин переводит взгляд на экран. Минута, которая подарит свободу Косте. Забирает у меня телефон, указывая отойти в сторону, и дождаться Парето. Прохаживаюсь из угла в угол в пустой оранжерее в предвкушении новостей. Ожидание томительно и невозможно. Накручиваю себя до предела, когда в дверях появляется Костя в сопровождении Аронова. Молча берёт меня за руку и тащит к выходу. Когда проходим через холл, ловлю на себе яростный взгляд Риты и Зарецкого, которые, кажется, готовы вцепиться мне в глотку.

– Сразу поняла, что это был Орлов? – спрашивает Костя, как только оказываемся в машине вдвоём.

– Да.

– Как ты это засняла?

– Случайно. Хотела сбросить звонок, нажала куда-то не туда. До сих пор не разобралась с этим сложным аппаратом, которые вы мне подарили… Наверное, моих мозгов хватит только на кнопочный телефон, а вы мне такой телефон купили… Иногда мне кажется, что он умнее меня. А ещё…

– Спасибо.

Заворожённо смотрю на Островского, благодарность которого значит больше, чем все существующие слова, вместе взятые.

– Вас обвинили в убийстве Ромы? То есть, Воронова?

– Да. Не предполагал, что Шакал так глупо и топорно разыграет основную карту. На идиота он не похож, – морщится Островский, размеренно ведя машину. – Это, скорее, в стиле импульсивной Риты.

– Она способна убить?

– Легко.

– А вы?

Меня награждают тяжёлым взглядом, под которым сжимаюсь, мечтая испариться из автомобиля.

– К чему такие вопросы?

– Рома сказал, что вы убили брата Воронова. Того самого, который учился вместе с Никитой.