– Да.

– Как у них все прошло?

– Давайте просто скажем, что они прошли намного лучше, чем первые, - пылко сказал Уилсон, и Дворак понимающе хмыкнул.

– Итак, если вы вернулись с Марса, можем ли мы ожидать, что вы почтите нас своим присутствием на ужине в "хижине" сегодня вечером?

– Только если ты готовишь.
– Уилсон вздрогнул.
– Знаешь, я пил кипяченую воду Шарон.

– Ты уже дал мне достаточно боеприпасов, чтобы в тебя дважды выстрелили. Ты действительно хочешь дать мне столько, чтобы в тебя выстрелили трижды?

– Против моего слова только твое, и я солгу, - заверил его Уилсон.

– Да, ты бы так и сделал.
– Дворак покачал головой, затем склонил ее набок.
– Может, мне пойти и пригласить тебя на ужин?

– Думаю, что смогу найти для этого место в моем переполненном светском календаре. Кроме того, если только моя память не в худшем состоянии, чем обычно, завтра у Крейзи день рождения.

– Ну, вот и патроны для третьего выстрела, - сухо сказал Дворак, и настала очередь Уилсона рассмеяться.

– Если бы я не доставлял ей хлопот, она бы подумала, что я ее больше не люблю, - сказал он.

– Верно, - признал Дворак. Затем он позволил своему креслу выпрямиться.
– Должен ли я предположить, что ты здесь не только на день рождения Шарон?

– Вроде того.
– Уилсон пожал плечами.
– Я должен возглавить оценку наших последних учений. Почти уверен, что мои люди и я сами это понимаем, но генерал Картрайт хочет, чтобы мы включили раздел о том, каким образом возможности, которые мы совершенствуем, могут найти краткосрочное применение прямо здесь, на Земле. Итак, поскольку я всегда люблю использовать примеры из реального мира, когда могу, то подумал, что просто заскочу и поковыряюсь в мозгах моего любимого шурина по поводу текущей ситуации.

– Любимый шурин, не так ли? Огромное спасибо!

– Даже если бы у меня был другой, я уверен, что ты понравился бы мне больше, - успокаивающе заверил его Уилсон.
– Итак, что ты можешь мне сказать?

– Что ж, в целом мы в довольно хорошей форме, - сказал Дворак значительно более серьезным тоном.
– Ты понимаешь, что это не идеально, а Афганистан и Пакистан выглядят уродливо.

– Отличный сюрприз, - кисло сказал Уилсон, и Дворак резко фыркнул.

Континентальный союз Америк официально стал Планетным союзом через пять лет после своего создания, с принятием Австралии, Новой Зеландии, Соединенного Королевства, Испании, Италии (на самом деле, обеих Италий; различные сепаратисты успешно разделили существовавшую до вторжения Итальянскую республику на Республику Падания на севере и Сицилийскую Республику на юге в рамках процесса реконструкции), Португалии и Румынии. С тех пор к нему присоединились многие другие страны, включая реорганизованные Индию и Южную Африку, хотя, похоже, оставалось несколько несогласных. Швейцария, например, все еще говорила об "ассоциированном статусе", хотя президент Хауэлл не собирался предоставлять им его. Насколько он понимал, существовало только два статуса: "В деле" и "Вне игры".

А еще была Юго-Западная Азия, тема того самого доклада, который он читал, когда приехал Уилсон.

– Ты знаешь, я действительно думал, что Ормахель мог бы это изменить, - продолжил Уилсон через мгновение, и Дворак пожал плечами.

– Возможно, так оно и было, хотя сам он не был образцом религиозной терпимости. Конечно, это было до переворота Гилзая.

– Как тебе не стыдно, Дэйв! Ты знаешь, что вам не следует называть эту упорядоченную передачу власти государственным переворотом! Ты серьезно сомневаешься в беспристрастности верховной джирги? Как это местечково с твоей стороны!

– Какой уважающий себя космодесантник вообще знает, что означает такое слово, как "местечковый"?
– подозрительно спросил Дворак.

– Перестань менять тему.
– Уилсон коротко улыбнулся, но его голубые глаза были полны решимости.
– Итак, правдивы ли истории, которые я слышал о Гилзае - обоих Гилзаях, на самом деле?

– Только если они настроены пессимистично.

Дворак вздохнул и ущипнул себя за переносицу.

Индия смогла вырваться из пустоши сектантского и племенного насилия и стать полноправным членом неуклонно растущего Планетного союза. Исламская Республика Пакистан этого не сделала, и главным камнем преткновения стал отказ Пакистана признать основные положения конституции планеты о правах человека. Были и другие проблемы, но это было единственное, что действительно имело значение, и премьер-министр Гилзай не собирался уступать ни на дюйм.

Имам шейх Аббас Гилзай, пуштун из суровых гор между Афганистаном и Пакистаном, был основателем и главой "Альтрег аль-Джадид элли Аламам", партии "Новый путь вперед", хотя "новый путь" и "Аббас Гилзай" на самом деле не сочетались друг с другом в одной и той же фразе.

Он был шести футов ростом, что делало его невероятно высоким для пуштуна, с темными волосами, сильно крючковатым носом, властной осанкой, окладистой бородой и горящими глазами настоящего фанатика. Будучи сторонником пакистанского движения "Техрик-и-Талибан" (Движение талибан Пакистана) до вторжения шонгейри, Гилзай дослужился до высшего военного командования во время межплеменной и религиозной войны, охватившей Афганистан, Пакистан и северо-западную Индию после разрушительного ответа шонгейри на ядерные атаки в Амритсаре и Лудхиане. Его титул имама был присвоен сам себе, хотя его последователи приняли его - и использовали даже те, кто не был его последователями, если они понимали, что для них хорошо, - а его партия, НПВ, возникла на основе его видения ислама. Большая часть платформы НПВ заставляла прежних исламистов казаться умеренными, и никто, кто когда-либо читал один из манифестов Гилзая, не мог усомниться в том, что он имел в виду именно это.

К сожалению, согласно верховной джирге Пакистана - совету старейшин племен, который сформировался в качестве нового национального правительства после уничтожения большинства "прозападных" элементов страны, - имам шейх Аббас также был "демократически избранным" премьер-министром. На самом деле он был тоталитарным диктатором, который вернул исламу менталитет средневековья и превратил Пакистан в свою версию исламской республики.

Его двоюродный брат, Гайюр Гилзай, был командующим восстановленной пакистанской армией и правой рукой шейха. Он носил официальное звание фельдмаршала, но был более известен как Гайюр Хан. Кроме того, он был по меньшей мере таким же нетерпимым и, вероятно, даже более жестоким, чем Аббас, и за последние пару лет провел систематическую чистку вооруженных сил от любых потенциальных противников.