— Я насчитал тринадцать, плюс двое раненых, — сказал он Бриндину Тирниру, вернувшемуся от главных ворот.

— Плюс десять с лейтенантом, — добавил Тирнир.

— Итого, двадцать шесть.

— Двадцать пять, — решительно поправил Тирнир. — Жорджа можно не считать. Он кашляет кровью.

Сихемпер тихо выругался. Сержант Жордж Симин был родившимся в Черис гвардейцем, который командовал пикетом у западных ворот. Он не только сдерживал их достаточно долго, чтобы привести своих оставшихся в живых людей обратно к гостевому дому, но даже сумел притащить все ружья пикета. И всё же Сихемпер не мог себе позволить зациклиться на осознании того, что умирает ещё один хороший человек. Он даже не мог найти время, чтобы проститься с человеком, который стал его другом.

— Тогда двадцать пять, — сурово сказал он, и оба стражника мрачно переглянулись. Это было меньше трети их первоначальных сил, и они не питали иллюзий относительно того, что случилось с кем-то из их пропавших без вести товарищей.

— Я думаю, нам тут нужен лейтенант, — сказал Сихемпер. — Почему бы тебе не пойти и…

— Почему бы вам вместо этого не остаться на прямо здесь? — прервал его другой голос, и Сихемпер, подняв глаза, увидел лейтенанта Хаскина. Дождь струился с краёв офицерского шлема, а другие гвардейцы, появившиеся с ним, выглядели такими же промокшими, но Сихемпер никогда не видел более приятного зрелища.

— Рад вас видеть, лейтенант, — сказал он с похвальной сдержанностью, и Хаскин мрачно улыбнулся.

— Сержант, если вы считаете эту ситуацию «радостной», нам с вами нужно немного потолковать, — сказал черисиец.

— Я имел в виду относительно радостно, сэр.

— Ну, вот это облегчение. — Улыбка Хаскина на мгновение стала шире, а затем исчезла. — Императрица?

— Внутри. — Сихемпер мотнул головой в сторону маленького гостевого домика.

— Она знает, что происходит?

— Так же хорошо, как и любой из нас, сэр.

— Это нехорошо, Эдвирд, — более спокойно сказал Хаскин, чей голос едва доносился до сержанта сквозь шум ветра и дождя. — Не думаю, что они сдались только потому, что мы умудрились окровавить им нос у ворот. Я думаю, что они реорганизуются, возможно, переосмысливают случившееся, но они не собираются просто развернуться и уйти. Если только нам не удалось нанести им потери чертовски большие, чем я думаю, мы смогли нанести.

— Нет, сэр, — резко согласился Сихемпер.

— Я думал над тем, чтобы послать гонца к капитану Хьюиту, — сказал лейтенант ещё тише. Его глаза встретились с глазами Сихемпера. — Но не послал.

Сихемпер кивнул, с мрачным лицом. Шансы на то, что кто-то из гонцов сумеет пробраться через нападавших, которые, несомненно, окружили конвент, были невелики. И даже если бы кто-то мог совершить это чудо, что бы ни случилось, всё, несомненно, будет кончено прежде, чем он успеет преодолеть одиннадцать миль до галеона, стоящего на якоре в маленьком порту Святой Агты, и привести подкрепление.

— Хорошо, сержант. — Хаскин глубоко вдохнул. — Я возьму на себя охрану внешнего периметра. Ты берёшь на себя внутренний периметр. И смотри по сторонам, Эдвирд. Если всё это свалится на нас, ты будешь тем, на кого она будет надеяться, и к кому, скорее всего, прислушается.

Он заглянул глубоко в глаза Сихемпера, и его собственные глаза при этом были мрачными.

— Сохрани её в живых, — сказал он. — Делай всё, что потребуется, но сохрани её в живых.

* * *

— Как хорошо, что вы настояли на большем количестве людей, милорд, — мрачно сказал Митран Дейвис епископу Милцу.

Епископ и отец Алвин прибыли через несколько минут после самого Дейвиса и были такими же промокшими, как и все остальные. Зубы епископа слегка стучали, так как дождь и ветер холодили его, а выражение его лица было напряжённым, так как фонари у ворот и случайные вспышки молний показывали ему тела мертвецов Абилина, неподвижно распростёртые под дождём. Это зрелище леденило его сердце гораздо сильнее, чем буря, которая леденила его плоть.

«Прекрати это, Милц!» — сказал он себе. — «Ты знал, как это будет, ещё до того, как взялся за дело. И никто не обещал тебе, что исполнять волю Божью будет легко или дёшево».

— Что будет дальше? — спросил он вслух.

— Нейлис и Чарльз уже почти закончили разбираться со своими людьми, — сказал ему Дейвис. — Их осталось всего около семидесяти на двоих, но мои люди все ещё целы. Мы возьмём инициативу на себя.

Милц Хэлком кивнул, но его лицо оставалось напряжённым. Если у Ларака и Абилина осталось всего семьдесят человек, значит их ударные группы уже потеряли больше половины своих первоначальных сил.

— Хорошо, Митран, — согласился он. — Бог свидетель, вы лучше меня подготовлены для подобных дел, чем я.

— Вы просто сосредоточьтесь на том, чтобы замолвить Ему за нас словечко, милорд, — сказал Дейвис. — Об остальном мы позаботимся.

* * *

Андрей Хаскин расположил своих оставшихся людей так тщательно, как только мог.

Он не мог рассредоточить их слишком широко, особенно в разгар грохочущей грозы, когда видимость измерялась футами, а не ярдами. Слаженность бойцов подразделения в таких условиях могла исчезнуть без особых усилий, и единственное, в чём он был уверен, так это в том, что он и его люди сильно превосходили их числом. Он не мог позволить, чтобы всё это превратилось в неорганизованную свалку. Он также не мог рассчитывать на то, что их ружья и пистолеты будут стрелять в такой ливень, даже если предположить, что они достаточно хорошо видели, чтобы различать цели. Всё должно было свестись к холодной стали, а это означало, что он должен держать позицию прямо рядом с самим гостевым домиком.