— Но даже после того, как он завоюет Корисанд, даже если он действительно инкорпорирует Корисанд в свою «Черисийскую Империю», ему всё равно придётся противостоять Церкви. На данный момент Церковь мало что может ему сделать — по крайней мере, напрямую, не имея собственного флота из кораблей нового типа. Но, думаю, в один прекрасный день у Церкви появится такой флот. В любом случае, у неё будет время, чтобы построить его, потому что в этом мире у Кайлеба нет никакого способа, каким он мог бы надеяться завоевать Ховард и Хевен, и как только это произойдёт, больше не будет неравных боев, таких как в Заливе Даркос. Так что в какой-то момент наш дорогой друг Кайлеб обнаружит себя сражающимся за свою собственную жизнь, используя каждого человека и корабль, которого он сможет наскрести. Это не случится завтра, или через пятидневку, но это случится, Терил. И когда это произойдёт, когда он будет вынужден сократить численность гарнизона, которую, по его мнению, он может поддерживать в Корисанде, когда его внимание будет полностью сосредоточено на смертельной угрозе где-то в другом месте, тогда — тогда, Терил! — его меры предосторожности ослабнут. Должны будут ослабнуть. И когда они ослабнут, сколько бы времени это ни заняло, я буду готов.

Тартарян посмотрел в жёсткие, полные ненависти глаза своего князя и прочёл дикую решимость, кипящую в их глубине. Если бы Кайлеб Армак мог видеть то, что видела Терил Лектор в тот момент, он никогда не согласился бы ни на что, кроме головы Гектора Дайкина.

На одно мгновение Тартарян поймал себя на том, что желает служить Кайлебу, а не Гектору. Совсем не амбиции Кайлеба породили вражду между Корисандом и Черис, а способ, с помощью которого Кайлеб заключил мир с Нарманом, как минимум, доказывал, что черисийский император был готов позволить предать прошлое забвению при определённых обстоятельствах. Тартарян сильно сомневался, что любой честный человек мог законно пожаловаться на методы, какими Гектор всегда правил своими людьми. Безжалостно, да, но также справедливо и поразительно объективно. Если бы только он мог согласиться на это, забыть о своих грандиозных амбициях, отказаться от «великой игры»…

Но это страстное желание длилась лишь мгновение. Чего бы ни желал Тартарян, это не могло изменить того, что было, и как бы они ни пришли к своему нынешнему положению, он был корисандийцем, а не черисийцем. Гектор был его князем. Тартарян клялся ему в верности, и та манера, в которой Гектор правил Корисандом, означала, что его подданные почти так же охотно были готовы поддержать его, как черисийцы Кайлеба были готовы поддерживать Дом Армак.

«Может, он и прав», — подумал граф. — «Может быть, Кайлеб признает эту преданность, поймёт, как губительно было бы свергнуть или казнить его. Бог свидетель, Кайлеб, очевидно, достаточно умён, чтобы понять это… предполагая, что он может ненавидеть Гектора, по крайней мере, немного меньше, чем Гектор ненавидит его».

Тартарян ещё раз подумал об условиях, которые Кайлеб мог предложить Нарману, и решил надеяться на лучшее.

.II.

Склад,

Город Менчир,

Лига Корисанда

— Он послал герольда к Кайлебу.

— Ты уверен? — спросил отец Эйдрин Веймин несколько резче, чем намеревался.

— Конечно, я уверен. — Другой мужчина был одет в украшенную вышивкой куртку мелкого придворного чиновника или мелкого дворянина, и его голос был едким. — Ты же не думаешь, что я был бы здесь и вёл этот разговор, если бы я не был в этом уверен, не так ли? — требовательно спросил он с напряжённым выражением лица.

— Конечно, не думаю. — Веймин извиняющимся тоном покачал головой, затем оглядел пыльный офис одного из многочисленных складов, которые бездействовали во время черисийской блокады Менчира. Если он и искал что-то, то не нашёл, и снова посмотрел на своего спутника.

— Просто… очень важно, чтобы я был уверен, вот и всё, — сказал он.

— Почему? — спросил другой мужчина, затем покачал головой, гораздо быстрее и сильнее, чем Веймин качал своей. — Нет. Не говори мне. Я думаю, что лучше бы мне этого не знать.

— Я тоже, — согласился Веймин с кривой улыбкой. — На самом деле, я думаю, для нас обоих будет лучше, если ты вообще никогда не вспомнишь этот разговор.

— Я приму это как приказ Матери-Церкви, — ответил ему другой мужчина. Он тоже оглядел пыльный офис и пожал плечами.

— А теперь я пойду, — сказал он и вышел через дверь офиса в огромную, тихую пустоту неиспользуемого склада.

Веймин проводил его взглядом, затем глубоко вздохнул и вознёс молчаливую молитву.

Интендант часто оказывался занят делами, которые каким-то образом выходили за официальные рамки его обязанностей. Иногда эти дополнительные задачи могли дать священнику твёрдое чувство удовлетворения и завершённости. В иные разы, они давили на него тяжким грузом, словно рука самого Шуляра.

Это был один из тех других случаев. Епископ-исполнитель Томис ничего не знал о личных инструкциях Веймину от Великого Инквизитора. Или, по крайней мере, Веймин думал, что он не знал. Вполне возможно, что епископ-исполнитель знал о них всё и просто не собирался в этом признаваться. Не то чтобы это имело какое-то значение для Веймина. Не по настоящему.

Он сделал ещё один глубокий вдох, затем расправил плечи, вышел из офиса, тихо прикрыв за собой дверь, и последовал за своим собеседником в тишину склада.

.III.

Город Менчир,

Лига Корисанда

Гектор Дайкин на мгновение закрыл глаза, смакуя дуновение свежего ветерка. Хотя формально это можно было назвать осенью, июль выдался жарким и влажным, особенно в последнюю пятидневку, что делало сегодняшнюю погоду такой приятной. Было всё ещё, несомненно, тепло, но утренние грозы нарушили влажность, и ветер, дувший с гавани, был долгожданным облегчением.