— Скажи боцману, что мне нужно поговорить с ним, — сказал он вслух, не сводя глаз с Хейрейма. — По-моему, он сейчас наверху раздаёт мушкеты.

На мгновение Хейрейму показалось, что он даже не дышит. Затем он глубоко вздохнул, расправил плечи и кивнул.

— Да, сэр. Я позабочусь об этом.

* * *

«Ну что же, я пока не вижу никаких признаков того, что там может проявиться здравомыслие», — подумал Фитцхью. — «Если только, конечно, все они не слепы как камень и даже не понимают, что мы здесь!»

Он поморщился и поднял свой рупор.

— Мастер Чермин!

— Да, сэр? — крикнул в ответ Тобис Чермин со шкафута.

— Расчехлите поворотное орудие! Кажется, нам нужно привлечь внимание этих людей!

— Так точно, сэр!

* * *

Ящероголовый стоял у поручней кормовой надстройки, неотрывно — можно даже сказать, пристально — глядя на черисийский бриг. Он обсудил свои планы защиты корабля с боцманом, который пробыл с ним даже значительно дольше Хейрейма, и боцман направил всех из двенадцати вооружённых мушкетами матросов «Танцующего Ветра» в середину корабля, что было более удобно для лейтенанта Эйвирса.

У брига была единственная длинная пушка впереди. Она выглядел так, как будто была установлена на каком-то поворотном столе. Хотя Ящероголовый никогда не слышал ни о чём подобном, он мог понять преимущества такого вида крепления, и потому сосредоточился на нём, вместо того чтобы рискнуть взглянуть вперёд на гвардейцев. Теперь в любое время…

* * *

— Огонь!

Четырнадцатифунтовая поворотная пушка «Верного сына» грохнула, выплюнув своё ядро поверх серо-зелёных волн. Оно приземлилось довольно далеко от деснерийского галеона, именно там, где должен был упасть предупредительный выстрел, но его сообщение было кристально ясным, и Фитцхью внимательно наблюдал за другим кораблём. Если бы у капитана этого корабля была хоть капля здравого смысла, церковный вымпел мог бы съехать вниз в любой момент. К несчастью, Фитцхью уже заметил на палубе галеона по меньшей мере нескольких Храмовых Гвардейцев. Они не собирались приветствовать мысль о капитуляции. С другой стороны, их присутствие говорило о том, что это действительно тот самый корабль, которого он ждал. И независимо от того, способны они сдаться или нет, он всё равно должен был как минимум дать им такую возможность. Лично он с таким же успехом мог бы дать каждому из этих гвардейцев по пушечному ядру и вышвырнуть их за борт, но правила есть правила. А, как он достаточно неохотно признал, следование правилам — это единственный способ не дать человеку проснуться и обнаружить, что он стал кем-то, кем ему не очень нравится быть. С другой стороны…

Он внезапно напрягся. «Верный сын» находился с подветренной стороны от деснерийца, но хлопающий звук того, что безошибочно было мушкетной пальбой, всё равно достиг его, и его глаза сузились. И что же этот идиот собирается делать с мушкетами — особенно с фитильным замком — на таком расстоянии? Это было самое глупое, что он мог придумать…

Мысли Симина Фитцхью снова прервались, когда с мачты другого корабля спустился церковный вымпел.

* * *

— Лечь в дрейф, — скомандовал Алик Ящероголовый и снова отвернулся, когда Хейрейм передал приказ.

«Одна проблема решена», — подумал он с какой-то безумной отстранённостью. — «Конечно, это оставляет меня с несколькими другими».

Он мельком взглянул на одиннадцать тел, распростёртых на палубе «Танцующего Ветра». Он сожалел об этом. Лейтенант Эйвирс казался довольно милым молодым человеком, хотя и чересчур серьёзным, но его выбрали для этого задания не из-за слабости веры. Хотя он, должно быть, понимал так же ясно, как и Ящероголовый, что ничто из того, что они могли сделать, не могло повлиять на окончательный исход атаки черисийцев, он бы настоял на сражении. И когда он сделал бы это, многие члены команды Ящероголового — все они были с ним чертовски дольше, чем Эйвирс — были бы убиты без всякой пользы. Как и некий Алик Ящероголовый, хотя, к его собственному удивлению, эта возможность сыграла относительно незначительную роль в его окончательном решении.

«Почему-то я не думаю, что Инквизиция согласится с теорией о том, что черисийские снайперы сосредоточились на уничтожении только Гвардейцев», — сардонически подумал он. — «У точно не тогда, когда все пули, как оказалось, каким-то чудесным образом поразили их сзади. А если ты добавишь это ко всем деньгам, которые есть у нас на борту, они обязаны рассмотреть возможность того, что это сделал кто-то из своих. Возможно даже, что мы вообще никогда не встречались ни с какими черисийскими ворами».

Его раздражало, что на самом деле это была его работа. Если его собираются заподозрить в краже денег Церкви, то он предпочёл бы, по крайней мере, быть действительно виновным в этом!

Ну что ж, ему просто нужно принять это. К счастью, у него самого не было близких родственников, ожидавших его возвращения, и большинство его матросов были холосты. Как и Хейрейм, если уж на то пошло. Он всегда мог спросить, не заинтересуются ли черисийцы приобретением одного слегка подержанного деснерийского галеона. Возможно, они даже захотят отказаться от достаточного количества груза «Танцующего Ветра», чтобы позволить экипажу галеона начать новую жизнь под новыми именами где-нибудь далеко-далеко от Деснерийской Империи.

Или мы могли бы уговорить их позволить нам сесть в шлюпки на достаточно долгий срок, чтобы они дали пару бортовых залпов — надеюсь, не фатальных — в корабль. Тогда любой, кто захочет вернуться домой, мог бы отплыть на нём обратно, в то время как те из нас, кто больше заинтересован в том, чтобы увидеть мир поплыли бы вместе с черисийцами. Это должно обеспечить достаточное количество других «похороненных в море» убитых, чтобы никто не комментировал случайность точности черисийцев, который попали только в гвардейцев.