— Боюсь, это будет тем, с чем нам придётся сталкиваться всё чаще и чаще, — сказал Мерлин. — И если быть совершенно честным, те моменты, когда мы можем использовать мои «видения», только сделают моменты, когда мы не можем их использовать, ещё более болезненными. Но, как у всего остального, у этого тоже есть предел. Нам просто придётся смириться с ними.

— Я знаю. — Кайлеб криво усмехнулся. — Наверное, это просто в человеческой природе — всегда хотеть большего. Ты и так уже самое большое несправедливое преимущество, которое когда-либо имел любой командир. Наверное, с моей стороны неблагодарно желать ещё большего несправедливого преимущества, но так оно и есть. Наверное, я просто жадный от природы.

— На Старой Земле была такая поговорка, — сказал Мерлин. — Я не одобряю этого во многих вещах по жизни, но я думаю, что это применимо к военным операциям.

— Что за поговорка?

— Если ты не жульничаешь, значит, недостаточно стараешься, — сказал Мерлин. Губы Кайлеба дрогнули, и мрачность в его глазах сменилась весёлым блеском, и Мерлин покачал головой. — Твой отец понимал, что цель войны не в том, чтобы увидеть, кто может «сражаться честнее всех». Заметь, он был одним из самых благородных людей, которых я когда-либо знал, но он понимал, что самая большая ответственность командира заключается в его собственных войсках. В том, чтобы сохранить как можно больше из них живыми, и сделать всё возможное, чтобы те, кто умрёт в любом случае, умерли с определённой целью. Чтобы их смерть не была напрасна. А это значит не просить их рисковать по глупому во имя «чести». Это значит придумывать наилучший способ, как лучше всего стрелять врагам в спину. Это значит использовать все преимущества, которые ты можешь найти, купить, украсть или изобрести, и использовать их, чтобы сохранить твоих людей живыми и, как выразился другой человек из войны Черчилля, заставить другого бедного тупого сукина сына умереть за свою страну[19].

— Это не очень-то рыцарская концепция войны, — заметил Кайлеб.

— Я не очень-то рыцарственен, по крайней мере, в этом отношении, — ответил Мерлин. — И ни один король — или император — не достоин преданности своего народа.

— Тогда, я полагаю, наверное, хорошо, что я от природы трусливый малый. Я имею в виду, что мне не хотелось бы разочаровывать тебя или заставлять тебя искать кого-то другого, кто достаточно коварен, хитёр и беспринципен, чтобы удовлетворить твои гнусные цели.

— О, я бы не беспокоился об этом, — сказал Мерлин с широкой улыбкой. — Учитывая твоё небольшое объяснение насчёт того, что ты приготовил для Великого Герцога Зебедайи, я действительно не думаю, что смогу найти кого-то более коварного, хитрого и беспринципного, чем ты.

— Спасибо, чёрт возьми. — Кайлеб ухмыльнулся и встряхнул себя. — А теперь, когда мы всё уладили, давай позовём сюда сигнальщика, чтобы он передал сообщение о том, что «У меня плохие предчувствия»[20] Кларику.

.IX.

Вблизи Переправы Хэрила,

Баронство Дейрвин,

Лига Корисанда

Бригадир Кинт Кларик задумчиво посмотрел на депешу в своей руке, а затем бросил взгляд на расстеленную перед ним карту. Несмотря на охватывающий весь мир атлас Архангела Хастингса, карта, лежащая перед Клариком, была гораздо менее подробной, чем ему хотелось бы. В основном это был просто вопрос масштаба, в котором он действовал, но тот факт, что первоначальные карты архангелов устарели на восемьсот лет, и, в то же время, простые смертные были ответственны за их обновление, не помогал. На самом деле, он не помогал ни капельки.

Его собственная ограниченная горстка кавалерии, разведывательно-снайперских групп и приданное инженерное подразделение добавили немало картографических подробностей, но, к сожалению, в основном это были подробности о местах, где они уже побывали.

— Что ты думаешь об этом, Кинт? — тихо спросил Марис Хеймин.

— Думаю об этом? — переспросил Кларик, взглянув на своего коллегу-бригадира. Хеймин мгновение смотрел на него, а потом слегка улыбнулся.

— Не смотри на меня таким невинным взглядом, — сказал он. — Мы с тобой оба знаем, что ты потратил большую часть года, работая непосредственно с Его Величеством и сейджином Мерлином. Неужели ты действительно думал, что я не пойму, что маленькая записка Его Величества говорит тебе больше, чем просто слова, которые он на самом деле записал?

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь. — Невинный тон Кларика прозвучал не очень убедительно. С другой стороны, он и не собирался этого делать.

— Конечно, нет. Так вот, я повторю мой предыдущий вопрос. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, — медленно сказал Кларик, чьё выражение лица было теперь гораздо более серьёзным, чем раньше, — что мы вот-вот попадём в бурю из дерьма.

— Это смешно. Потому что мне тоже пришло это в голову.

— Да. Ну, я почему-то сомневаюсь, что Император послал бы нам личное сообщение типа этого, если бы не был однозначно уверен, что его «предчувствие» верно.

— Ты же имеешь в виду предчувствие сейджина Мерлина, да? — тихо спросил Хеймин.

На этот раз Кларик посмотрел на него куда острее, и другой бригадир фыркнул.

— Забудь, что я это спросил. — Хеймин покачал головой. — Полагаю, это на самом деле не моё дело. Но, просто между нами говоря, ты, возможно, захочешь упомянуть Императору, что я не единственный, кто заметил, как много новых вещей начали происходить как раз в то время, когда сейджин появился в Черис.

— Да ну?

— Я не жалуюсь! — заверил его Хеймин. — На самом деле, я думаю, что было чертовски хорошо, что он появился. Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь сообщить Его Величеству.