Джунгли… Сезон дождей (прим автора — в этой части Африки это апрель-май) уже прошел — в сезон дождей через них вообще было не пройти. Сейчас часть воды ушла — по крайней мере грязевых ванн по пояс не было — но кроны деревьев, сомкнувшись стеной перед солнечными лучами, не давали солнцу иссушать землю и влаги внизу оставалось достаточно…

А перед нами шла этническая чистка. Самая настоящая этническая чистка. Тех из правозащитников и либеральных журналистов, которые орут про зверские преступления расистов — вот их бы сюда сейчас. Пусть полюбуются, с каким азартом угнетенные чернокожие уничтожают друг друга под корень. Пользительное зрелище для либеральных умов…

Тут я заметил кое-что, что меня заинтересовало…

— А что это вон там такое…

— То ли хуту режут тутси, то ли тутси режут хуту, то ли еще кто-то кого-то режет… Этническая чистка в полном разгаре…

— Да я не об этом. Дай-ка…

Марина передала мне винтовку, я навел прицел на интересовавшее меня место…

— О как…

— Что?

Я отложил винтовку.

— Слушай. Ты пешком топать хочешь?

— Вообще то нет.

— Есть возможность поехать на машине — и ничего при этом не бояться. Глянь-ка — слева от площади, метров сорок. Накрыт маскировкой…

Марина приникла к прицелу…

— Нормально… Ты когда-нибудь такое видел?

— Видел. Это Урал-375, русские поставляли его в Африку в больших количествах. И кажется в хорошем состоянии…

Но самое главное было не в машине. Из-за машины я бы ввязываться не стал — в деревне было не меньше двадцати боевиков. Было и кое-что еще. В кузове Урала был установлен крупнокалиберный пулемет, причем незнакомой мне модели. Выглядел он очень внушительно — побольше старого доброго Браунинга М2.

Такая машина где не пройдет — проломится. Неизвестно, где и в каком состоянии находится самолет — может, его из-под воды тащить придется — опять тягач нужен. Вывозить то, что там будет — и тут чем грузоподъемнее машина, тем лучше. А крупнокалиберный пулемет — лучший аргумент в любом споре в этой части света…

— Кажется, это не военные… — пробормотала Марина, определяя цели через прицел.

Не военные — оно и лучше. В стране полно племенных бандформирований — значит, это одно из них. Не военные — и искать в случае исчезновения, не выхода на связь их никто не будет…

— Вписываемся… — решил я — машина нам нужна. Ищи позицию — пулеметчики и центр деревни на тебе…

Марина огляделась по сторонам.

— Вон там… — решила она — на дерево залезу. Вон на ту развилку. Господствующая высота…

— Сколько времени потребуется?

— Минут сорок.

— Тогда так. Я сейчас выхожу к деревне с востока. У меня бесшумное оружие, ты держишь на прицеле пулеметчиков, но пока не услышишь выстрелы — не работаешь. Попробую все сделать тихо. Как начнется стрельба — убираешь пулеметчиков. Дальше — свободная охота, но следи, чтобы к пулемету никто не встал. И стреляй только по противнику. Поняла?

— Поняла…

— Удачи.

— И тебе…

Звуки выстрелов из автоматического оружия, конечно, не заглушить — тактический глушитель лишь снижает шумность выстрела, но не подавляет совсем, в звуки двигающегося затвора и вовсе ничем не заглушить — но у меня был нож, и была удавка. Удавку я сделал из тонкой, но очень прочной веревки — родезийские спецназовцы предпочитали работать именно ей, а у меня все-таки родезийские корни.

Двигаться приходилось медленно. Постов опасаться не приходилось — их эти уроды не выставили потому что чувствовали себя в полной безопасности. Но все равно — из деревни кто-то мог увидеть движение в прилегающих к ней зарослях, поднять тревогу — и операция пошла бы насмарку. Этого допустить было нельзя. Один против двадцати — такой расклад может быть выигрышным лишь при внезапном нападении.

Деревня была крупной для этих мест, здесь жили около пятисот жителей. Чистить ее начали уже давно, не меньше часа назад, и автоматные очереди уже сменились резкими хлопками одиночных выстрелов. На центральной площади, недалеко от Урала в ряд лежали человек тридцать, кровь была видна даже через прицел, с большой дистанции. Тех, кто способен был сопротивляться, согнали на площадь и скосили из автоматов. Сейчас боевики насиловали женщин и убивали детей. Патронов на детей не тратили — либо проламывали головы прикладами, либо ставили на колени и разрубали головы пангами. Самых маленьких либо брали за ноги и били головой об угол, либо подбрасывали и старались рубануть пангой на лету. Веселились — как веселиться принято только в Африке…

Когда до ближайшей хижины осталось метров пятьдесят, я пополз. Пополз медленно, чтобы растительность скрывала, а не выдавала меня. Автомат я тащил за собой на ремне, удавку намотал за запястье, чтобы была под рукой, нож зажал в зубах. Ручной пулемет Дегтярева — на ремне, за спиной. При зачистке может сильно пригодится…

Добрался до глиняной стены крааля, замер. Прислушался. В краале было тихо, кажется там никого не было — но надеяться на это было нельзя. Самое главное — метрах в десяти стояли, перекуривая после тяжких трудов аж трое. Прижавшись к земле, я навел на них автомат — и принялся ждать.