Сережа сидел неподвижно, ловя каждое слово и пытаясь представить себе ситуацию, в которой оказались их с Юлей отцы. Зажатые между правительством и бандитами, словно между молотом и наковальней. Выставленные козлами отпущения при любом исходе.

— И чем все закончилось? — прямо поинтересовался он, желая лишь одного — получить имя того, кто испортил ему жизнь.

Волына отложил папку и посмотрел на Сережу в упор.

— Я поднял все свои связи и смог выяснить, что Егоров С.В погиб через четыре месяца, после случившегося с твоей семьей.

Сергей замотал головой, словно произнесенные слова не укладывались в его сознании.

— Вы хотите сказать, что убийца мертв? — рыкнул он, вскакивая со стула.

Кирилл Викторович поднял взгляд и молчал до тех пор, пока Сергей снова не сел на стул, показывая, что готов слушать дальше.

— Теперь мы подходим к самому интересному, сынок, — усмехнулся Волына. — Егорова убили свои же. Тут не ясно за что, но мне на ум приходит лишь то, что ему просто хотели закрыть рот. Некий господин «Буров» примерно в то же время пропал. В один прекрасный момент просто перестали существовать все упоминания об этом авторитете. Но и это еще не все.

Достав из папки свежее цветное фото, он кинул его Сергею через весь стол.

— В тот момент, когда «Буров» исчезает, на арене появляется новый игрок, который быстро занимает его место. Он без борьбы получает всю власть, словно на блюдечке. А спустя пару лет является тем, кто контролирует всю металлургическую отрасль нашей страны. И знаешь кто он? Именно тот, с чего позволения наш общий друг господин Сибиряк пошел на меня войной. И тот, кому я отправил его кости почтой.

Сергей молча смотрел на фото, пока в его голове роились миллионы мыслей.

— И что ты хочешь от меня? — прямо спросил он, глядя поверх фото на Волыну. — Хочешь заставить меня поверить, что это он виновен в смерти моей семьи?

— Этот человек мешает мне жить, — рыкнул Кирилл Викторович, указывая пальцем на фотографию мужчины. — Он перекрывает мне кислород по всем фронтам. А теперь еще, как я слышал, он собирается идти в депутаты. Представляешь, что он сможет сделать, если займет этот пост?

— И чего ты хочешь от меня? — повторил вопрос Сергей, явно теряя терпение. — Я больше не работаю на тебя, чтобы решать твои проблемы.

— Я хочу, чтобы ты вошел в его компанию, стал незаменимым человеком в его жизни и, когда он будет доверять тебе настолько, что откроет все карты, ты добудешь для меня все документы, касающиеся «МетТал», — выложил свои истинные помыслы Волына. — Тебе это выгодно не меньше, чем мне. Находясь внутри его компании, ты поймешь, кто убил твою семью. Тебе просто нужно будет выяснить, что тогда произошло.

Секретарша вошла с подносом и поставила блюдца с чашками горячего напитка на стол перед мужчинами, что сейчас напряженно смотрели друг на друга.

— Ты понял, кто этот мужчина на фото? — поинтересовался Кирилл Викторович, когда за девушкой закрылась дверь.

В жизни бывают такие моменты, когда нужно выбирать.

Ты идешь по своему пути, по своей дорожке из желтого кирпича, которая тянется вперед. На дорожке встречаются кочки и ямы, она извивается, но ты продолжаешь следовать по ней, зная, что и через час и через пять лет будешь идти по желтому кирпичу. А потом натыкаешься на развилку и замираешь. И обе дорожки вроде бы из одинакового кирпича, обе ведут вперед, но ведут в совершенно разных направлениях. И ты понимаешь, что выбор пути может многое изменить в твоей жизни. И непонятно к чему приведет дорожка, которую выберешь. Ты не можешь, как в детской игре на приставке, сохраниться перед тем, как сделаешь выбор, чтобы в случае неудачи вернуться на это место. Ты предельно ясно осознаешь, что пути назад не будет. Выбор, который сделаешь, будет с тобой до конца.

И ты вздыхаешь полной грудью, подбадривая самого себя сделать правильный выбор. Веря, что не ошибешься и не разрушишь все то, что успел уже приобрести за свой путь. Надеясь, что впереди ждет светлое будущее.

И ты собираешься с силами, оставляя позади все страхи и опасения.

И делаешь шаг.

— Это Соколов Александр Святославович. Юлин отец.

— Юлия Сановна, вы не будете против, если приторможу у магазина? — поинтересовался Максим. — Жара замучила, кондиционер не спасает.

Юля оторвалась от тетрадок и посмотрела на мужчину, улыбающегося ей через зеркало заднего вида. В первое время она вздрагивала каждый раз, когда кто-то обращался к ней по отчеству. По родному отчеству. Она так привыкла к созвучию Юлия Максимовна, что, поначалу, даже не реагировала, думая, что обращаются не к ней. Как и не привыкла к тому, что кто-то вообще может обращаться к восемнадцатилетней девчонке, выросшей в деревне, подобным образом. Но с тех пор многое изменилось. Слишком многое, если уж быть откровенной.