– С вами всё хорошо? Нам показалось, вы что-то шептали, но слов было не разобрать, – с искренним любопытством спросила Луиза.

– Нет-нет, всё в порядке. Просто вино оказалось слишком крепким, я не привыкла к этому напитку, – соврала Мадлен, всё еще видя перед глазами мелькнувшую в видении тень смерти.

– Вот оно что, – усмехнулась Луиза. Ответ девушки развеселил королеву. – С юными особами такое случается. Я часто видела, как этот коварный напиток туманит разум дворцовых красавиц. – Королева хитро улыбнулась и пригубила вина из своего бокала. – Мне кажется, вам следует отдохнуть с дороги. У меня ещё будет возможность узнать вас получше. Поэтому сейчас не буду мучить вас лишними расспросами.

– Благодарю вас, ваше высочество, я действительно очень устала и не спала всю прошедшую ночь, – заметила Мадлен.

Луиза обернулась и поманила к себе фрейлину, что сидела с самым недовольным лицом.

– Жизель, будь добра, проводи Мадлен в её покои и вели служанке принести для неё воды, чтобы умыться.

Просьба королевы не понравилась фрейлине, но перечить Луизе она не посмела. Поднявшись со своего места, девушка поклонилась и направилась к выходу. Мадлен последовала за ней.

Как только фрейлины оказались в коридоре, Жизель не смогла сдержать своего негодования.

– Какое неуважение к короне! Как тебя только в Лувр пустили? – стараясь не смотреть на Мадлен, фыркнула девушка.

– Простите, но о чём вы ведёте речь? – искренне не понимая, что сделала не так, поинтересовалась Мадлен.

– И ты ещё спрашиваешь? К королеве и королю следует обращаться ваше величество, это знают все, даже кухарки. А тебе хватило наглости назвать Луизу высочеством, об этом будет говорить весь дворец, сплетни здесь разлетаются по щелчку пальцев. Все будут знать, что в семействе Бланар не уважают королевский род.

– Бланкар, – поправила хамку внучка Нострадамуса. – Моё имя Мадлен Бланкар.

– Ах да, верно. Но знаешь, твою фамилию трудно запомнить. Не припомню, чтобы она звучала в высшем свете. Напомни-ка, кто твои родители?

– Вряд ли ты с ними знакома. Они живут далеко отсюда и давно не посещали столицу, – ощущая нарастающее в душе чувство негодования, произнесла Мадлен.

– Твои родители настолько бедны, что не могут позволить себе путешествие в Париж? – усмехнувшись фыркнула фрейлина. – Неудивительно, что они забыли придворный этикет и не сочли нужным обучить ему тебя.

– Мои родители прекрасные люди. И они учили меня обращать внимание на душу человека, а не на соблюдение им вымышленных кем-то правил этикета, – твердо заявила Мадлен.

– Речи бедняков, – вскинув голову, выплюнула Жизель.

Мадлен уже кипела от злости, желая высказать обидчице всё, что думает о её манерах. Но, помня предостережения Екатерины, держала себя в руках. «Мне нельзя привлекать внимание к своей семье. Если кто-нибудь из любопытства решит посетить Бургундию и отыскать моих родителей, то вместо бедного аристократа, каким в своём письме к Луизе Екатерина назвала моего отца, перед ними предстанет обычный ремесленник», – напомнила себе Мадлен. А Жизель все не унималась.

– Не представляю, как такую, как ты, допустили в королевское общество. Но теперь понимаю, какова твоя цель.

– О какой цели ты говоришь? – спросила Мадлен.

– Ты здесь, чтобы найти себе состоятельного покровителя. Но имей в виду, здесь огромное количество куда более достойных девушек, чем ты. Поэтому максимум, что тебе светит, – стать любовницей королевского садовника, – нагло усмехнулась Жизель.

В душе Мадлен вспыхнул пожар негодования. Ей и прежде случалось сталкиваться с оскорблениями, но отчего-то слова фрейлины сумели задеть её за живое.

Девушка предприняла искреннюю попытку сдержать свои эмоции. Но вдруг вспомнив, что острый язычок – главное оружие придворных дам, решила пустить его в ход.

– Лишь садовника? А что, конюхи и трубочисты уже заняты вами, мадемуазель?

– Да ты хоть знаешь, с кем говоришь, проходимка? – чуть не задохнувшись от возмущения, выпалила Жизель.

– Нет, вы не соизволили представиться, – напомнила Мадлен.

Фрейлина недовольно поджала губы, но разговор продолжила:

– Я старшая фрейлина её величества – Жизель Клермон. Мой отец – маршал Клермон, один из самых уважаемых людей в Париже. Поэтому не советую тебе путаться у меня под ногами. Помни, ты всего лишь младшая из десятка фрейлин. Даже не пытайся пробить дорогу к сердцу королевы. Для тебя там места нет, – произнесла Жизель и гордо встряхнула головой, демонстрируя свое превосходство.

К счастью, продолжать разговор с фрейлиной Луизы Мадлен не пришлось. Жизель остановилась, указав рукой на одну из дверей.

– Вот, будешь жить здесь. Эти покои освободились пару дней назад. Служанку отыщешь сама, а не сможешь, так приберёшься самостоятельно. Вероятно, в той глубинке, откуда ты родом, про слуг и не слыхивали.

Одарив Мадлен уничижительным взглядом, фрейлина развернулась на каблуках и поспешила вернуться к королеве. Задерживать её мадемуазель Бланкар не стала. Девушка была рада избавиться от общества Жизель. Толкнув дверь, к которой привела её фрейлина, Мадлен вошла в свои покои. Комната не шла в сравнение ни с одним из домов, в которых девушка жила раньше. В большие окна лился солнечный свет, заливая собой каждый угол. Широкая деревянная кровать с балдахином казалась девушке настоящим королевским ложем. Резная мебель, обитая приятными тканями, так и манила прикоснуться к себе. Но, несмотря на всю роскошь этого места, Мадлен чувствовала, что фрейлина королевы привела её в одну из худших комнат дворца. В покоях гулял сквозняк, проникающий сквозь щели в окнах. В вазе у стены стояли засохшие цветы. А портрет печальной дамы, смотревший со стены, казалось, следил за девушкой неживым взглядом. Мадлен прошлась по комнате, осматривая своё новое жилище. «Неужели я действительно собираюсь поселиться здесь? Ещё вчера я бродила в лесах вдоль Жарден Флюрьи, собирая травы на берегу реки, а сегодня стою в покоях Лувра», – думала Мадлен. Мадемуазель Бланкар взглянула на гобелен, украшавший стену. На полотне была изображена сцена пиршества: довольные жизнью придворные весело поднимали в руках кубки с вином. Задержав на них взгляд, девушка вспомнила о видении, посетившем её в покоях королевы. «Я видела лишь отдельные образы: бокал, маскарадную маску, яд, женщину, чьего лица мне было не разобрать, и смерть, идущую за ней. Что бы это значило? – подумала Мадлен и сразу же нашла ответ на свой вопрос: – Кажется, в Лувре готовится покушение на женщину, её хотят отравить. Видение пришло ко мне не просто так, быть может, я могу предотвратить это злодеяние?» Присев на край кровати, девушка прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. «В Лувре сотни женщин, как я пойму, кому из них угрожает опасность? Мне нужно рассказать об этом Селесте. Она знает всё о жизни при дворе, думаю, она сумеет что-то мне подсказать». Из раздумий девушку вывел вкрадчивый шорох за стеной. Мадлен прислушалась. «Мыши? В Лувре? Хотя чему тут удивляться: тепло, сыто. Наверняка даже грызунам по душе такая жизнь». Шорох повторился, но девушку он больше не интересовал. В дверь комнаты постучали, и не успела Мадлен произнести ни слова, как в её покои впорхнула хрупкая девушка с ясными, широко распахнутыми глазами. Её каштановые волосы были аккуратно заправлены под чепец, а над губой темнела милая родинка. Бросив беглый взгляд на незнакомку, мадемуазель Бланкар сразу поняла: это была одна из придворных служанок.