Людмила Ивановна смотрела на меня расширившимися от изумления глазами.

– Маша… – практически выдохнула она и тут же прикрыла рот ладонью.

Кажется, впервые за все время нашего знакомства ей нечего было мне сказать.

– Я сказала это все только ради примера, – предупредила я, начиная сомневаться, не перегнула ли я палку. – Но все же, Людмила Ивановна, разве вам не приятна была бы такая забота с моей стороны?

Свекровь ничего не отвечая, повернулась к моему мужу.

– Вовочка… – произнесла она жалобно, не отрывая руки ото рта.

Муж прикрыл глаза, сжав зубы с такой силой, что проступили желваки.

– Вовочка, скажи что-нибудь… – протянула моя свекровь.

Голос ее дрогнул, а в глазах ее мелькнули слезы.

Я растерялась.

Вот от кого я точно не ожидала слез, так это от нее… Но я ведь ничего не…

– Дрянь, – тихим угрожающим голосом произнес вдруг муж. – Живо извинилась перед моей матерью.

Вова смотрел исподлобья, громко и часто дыша, и напоминал мне о быке, который вот-вот броситься.

– Нет. Не буду, – так же тихо ответила я, хотя внутри что-то дрогнуло, предлагая сдаться. – Я всего лишь привела пример. Ничего обидного я не сказала…

На лице мужа стали появляться красные некрасивые пятна, а глаза будто кровью налились.

Я машинально, совсем не думая, резко отодвинулась, просто желая оказать подальше от Вовы, но в этот же момент кто-то со всей силы пнул меня в голень, попав по кости.

В глазах потемнело, а боль прострелила до кончиков пальцев на руках.

– Я заставлю тебя извиниться перед матерью, дрянь… – прошипел муж. – Ты довела ее до слез. Ты заставила ее плакать. Ты совершенно забыла свое место…

Я не видела, мужа, не видела, правда ли плачет свекровь от моих, на первый взгляд, невинных слов…

Не видела, потому что мои глаза тоже застилали слезы, вот только всем было на это плевать.

Мне не хотелось извиняться, не хотелось даже находиться рядом с Вовой…

В этот момент во мне смешалось жгучая обида и даже ненависть к мужу, что становилось страшно.

Он никогда меня не поддерживал так. Никогда не злился, если кто-то обижал или оскорблял меня. Да он и сам, как выяснилось, за моей спиной отзывался обо мне нелицеприятно…

Не понимаю. Неужели я вообще для Вовы ничего не значу?

Я окончательно выдвинулась из-за стола, чтобы муж не достал до меня, и осторожно, боясь как-то повредить ногу, закатала штанину.

На первый взгляд нога казалась целой. Не торчали кости, не видно было, чтобы она была «вогнута» внутрь…

Прикрыв глаза и сжав губы, чтобы не застонать, я коснулась места удара успевшее покраснеть. Осторожно подвигала пальчиками на ногах, не зная, как еще проверить, нет ли перелома.

Вова что-то продолжал говорить, Людмила Ивановна тоже подключилась, начав причитать, но у меня словно отключился звук. Я видела, как шевелятся их губы, слышала угрожающую интонацию мужа и визгливо-обвинительную – свекрови… Но слов и осмысленной речи для меня словно не существовало.

Чуть пошатнувшись, я встала.

Никогда. Никогда на меня не поднимали руку, и уж тем более ногу.

Никто никогда меня не бил.

Если Вова хотел меня «наказать» – он обдавал меня холодным презрением и прекращал любое общение…

Мне было больно. Ужасно больно. И дело было даже не в ноге.

В голове крутилась мысль, что, если бы я не решила сдвинуться назад, Вова действительно мог мне что-то сломать. Но и эта мысль не внушала ужаса.

В момент, когда я почувствовала боль в ноге, в момент, когда Вова вновь назвал меня дрянью… В этот же момент сердце будто сломалось и осыпалось осколками.

Я не хотела больше находиться здесь. Я не хотела дышать с ними одним воздухом. Я очень хотела домой. Запереть все двери, накрыться теплым-теплым одеялом и забиться в самый темный угол, чтобы никто меня не трогал.

Зачем я вообще возвращалась в кафе…

– Куда ты? Я с тобой не закончил! – тихо, чтобы не привлекать внимания, рыкнул Вова, поднимаясь следом за мной.

– Сыночка, отпусти ее, может, она употребила наркотики? Или выпила?.. – произнесла свекровь, вцепившись в руку Вовы.

– Маша не пьет, – скинул он руку матери, но та вновь вцепилась в него уже двумя руками.

– Значит, точно наркотики, Вова! Она ж москвичка, там этих притонов – не счесть! И здесь нашла отраву… Говорила я тебе, не стоит она тебя…