— Кхм… — не зная, как прокомментировать это специфическое признание, ляпаю первое, что на ум приходит: — Так вот почему Инесса так разнервничалась? От зависти?

Жду, что Громов меня за горло схватит, придушит, вспорет, заберет кольцо, а остальное по пакетам расфасует и на свалку выбросит, но он вдруг хохочет, склонившись ко мне еще ниже. Дышит в мою щеку, в ухо и утробно произносит:

— Парфюм у тебя приятный. Необычный.

— А ты раньше думал, что убогие нищенки пользуются освежителем воздуха?

Он склоняет голову, роняя тень на мощное плечо и заставляя меня скользнуть взглядом по литому торсу. Парень проводит много часов в тренажерке. Железо не просто тягает. Он уже состоит из него.

— Болтаешь много, — делает мне замечание.

— Я обычно общаюсь с людьми, с которыми провожу наедине больше пяти минут. Это признак хорошего тона.

— Ты меня манерам не учи, Катерина. Я и так гуманно поступил с тобой, дав тебе время. Хотя прекрасно знаю, что моральный ущерб ты мне не возместишь.

— Вообще-то я рассчитывала, что это ты возместишь мне моральный ущерб.

Он прыскает смехом, отлепившись от меня и отойдя.

— А ты борзая. Будешь тихой — получишь пятьсот баксов. Ванну мне набери, — повторяет свой приказ. — Погорячее.

Пятьсот баксов за три дня плюс питание и проживание… Ради этого можно и напрячься. Наполню ванну, отвернусь и пусть себе хлюпается. Чем бы дитя ни тешилось…

— Можно мне сначала в туалет? — Его изогнувшаяся бровь требует моего объяснения: — По малой нужде. Французское «Круг Гранд Кюве» с нотками пряностей и меда просится наружу.

— Генрих тебя порешит, глазом не моргнув, — предупреждает меня Громов.

— Не волнуйся, кольцо до дверей еще не дошло.

Оставив телефон и сумку на барной стойке, отправляюсь в туалет. Просторный санузел оснащен не только унитазом, биде и двумя большими раковинами. Тут еще есть и вместительная душевая кабина!

— Ты мог бы принять душ, — заявляю я, сделав дело и вернувшись в комнату, где Громов уже в одних боксерах валяется на кровати и бездумно переключает каналы на телевизоре. — Обязательно при мне купаться в ванне? И… И… — Не зная, куда деть глаза, просто бегаю ими по комнате. Бицепсы, пресс с косыми мышцами, мощные ноги, как у парня с рекламы, вгоняют меня в краску. — У тебя же есть раскладушка, да? Или надувной матрас? Эта кровать же не единственная в этой квартире?

— Это не квартира, Катерина. Это апартаменты.

— Простите меня — челядь малограмотную. Но уж больно интересует вопрос нашего ночного размещения на столь скудных квадратах ваших апартаментов. Ты, наверное, поэтому так этим кольцом дорожишь? Чтобы свою жилплощадь расширить?

— Эти скудные квадраты и так стоят дороже того кольца. Ты никогда столько не заработаешь. Ты же официантка.

— Я хотя бы официантка! А вот что собой твоя Инесса представляет?

— Она умеет себя дорого продать. Это талант. Так что у нее когда-нибудь будут апартаменты и побольше. Не завидуй, Катерина. — Смотрит на меня с усмешкой. — Морщины появятся.

— Я проведу с тобой три дня, а она — всю оставшуюся жизнь, — огрызаюсь, визуально изучая смесители и регуляторы на ванне. — Так что пусть она мне завидует.

— Если тебя так напрягает мое общество, сделай милость — опустоши вон те пакеты, — Громов указывает на принесенные Демидом продукты, — а потом опустоши себя. Всего-то надо вернуть мне кольцо. И ты будешь свободна.

— Даже после того, что я видела? — Я открываю воду, настраиваю погорячее и сажусь на борт ванны.

— А что ты видела? Ствол у Генриха? У него разрешение. Он все-таки всюду Антона Львовича сопровождает. Или побежишь в полицию и расскажешь, что мы насильно держали тебя в люкс-апартаментах и кормили лучшей жратвой, пока ты не вернула мне мои двадцать два миллиона? Я хоть и сомневаюсь в умственных способностях стражей порядка, но заводить дело на потерпевшего не станет даже стажер.

— Ты подкован.

— Я миллиардер, Катерина. Во всяком случае, стану им со дня на день.

— А я потеряю работу. Со дня на день, — вздыхаю я. — Можно мне принять душ?

— Полотенце и халаты в шкафчике. Если же вдруг захочется расслабиться, не забывай, насколько ценны сейчас твои отходы.

— Фу-у-у… Ты мог бы вообще не поднимать эту тему?

— Тему дерьма? — усмехается он, поднявшись с кровати и подойдя к ванне. Упирается одной рукой в борт, другой щупает воду на температуру. — Мы с тобой на этой почве познакомились. Дерьмо нас объединило. Из-за тебя я в такую переделку вляпался, — укалывает меня взглядом, — что вообще не понимаю, почему до сих пор не вспорол твое брюхо?

— Ты же миллиардер, а не бандит, — произношу, сжимаясь под его зрительным напором. — Или?

— Топай в душ, — отвечает Громов, тем самым закрыв эту тему.

До боли зажевав нижнюю губу, покорно сползаю с бортика и перебираю ногами по полу, поскорее прячась за дверью. В голове возникает настоящая звонница из сумбурных, пугающих мыслей. Я надеюсь, что он просто хотел внушить в меня страх, закрыть мой говорливый рот. Но росток сомнений уже проклевывается, и мне лучше держать язык за зубами, не испытывать терпение Громова.