Перед тем как уйти Рени снова подошла к девушке.

— Я на минутку! Можешь её разбудить? Или в этом есть смысл — мучить её гнусными воспоминаниями?

Ник нахмурился, но всё же выполнил её просьбу.

Выпущенная из ментального плена Мари открыла глаза и уставилась в потолок. Рени ласково коснулась её мертвенно-белой щеки (она и на ощупь была как мрамор) и у неё сжалось сердце.

— Детка, как ты себя чувствуешь? — спросила она, стараясь не выдать тревогу.

Девушка, к удивлению Ника, среагировала на её голос и повернула голову. Взгляд её был пуст и ни на что не направлен.

— Maman, ты не пугайся, я справлюсь. Это я сдуру прыгнула. Больше этого не повторится, — проговорила она с большими паузами между словами.

— Родная, помни, что я, Мика, Аннабель — мы все тебя любим. Забудь обо всём и думай лишь о тех, кому ты дорога, — с силой проговорила Рени.

— Я стараюсь… я очень стараюсь, — Мари с жалобным стоном заметалась по кровати, — но они приходят вновь и вновь…они терзают моё тело… они терзают мою душу… они растоптали моё достоинство, мою гордость, моё уважение к себе… Они не оставили мне ничего… совсем ничего…

— Детка, они больше не придут. Они не посмеют! Теперь у тебя есть я. Хоть я не Сюзанн, внучка Смерти, но я тоже неплохо орудую кочергой. Забудь всё! Это всё неправда! Дурной сон, галлюцинации, вызванные кровавым бешенством. Ничего этого не было!

— Всё, хватит! — сказал Ник безапелляционным голосом и погрузил девушку в сон. — Простите, Рени, но вам пора.

— Хорошо, я ухожу, — прошептала она и нашла в себе силы выйти с гордо поднятой головой.

Лишь спустившись вниз и войдя к себе в спальню, королева вампиров схватилась за косяк и бессильно поникла. В последнее время она так уставала, что порой держалась исключительно на одной силе воли.

После лекарств и краткого сна Рени стало значительно легче. Обнаружив, что муж ещё не вернулся, она встала и на всякий случай заглянула в гостиную. Служба банкетов поработала на совесть. Остатки еды и грязная посуда были убраны. На столе, накрытом новой чистой скатертью, стоял букет роз, подаренный Палевским, все остальные цветы куда-то исчезли.

Она подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, но внутреннее сопротивление не дало ей подняться наверх. «Похоже, Ник не ограничился устным предупреждением и подстраховался, поставив запрет на вход к Мари», — мелькнула у неё мысль.

Вернувшись в спальню, Рени побродила по громадному ковру, мягко пружинящему под её босыми ногами — без мужа ей было слишком пусто и одиноко. Подойдя к окну, она настежь распахнула его створки. «Моя любовь, где же ты? — беззвучно позвала она. — Отзовись, ты мне нужен! Возвращайся скорей! Скажи мне как помочь Мари… и тебе, мой ангел!»

Вместо ответа в лицо ей ударил тёплый южный ветер, насыщенный дождём и палящим солнцем. Он позвал на свободу, и она жадно вдохнула воздух, отдающий вездесущей бензиновой гарью.

Несмотря на ночное время и хмарь, небо на горизонте отливало чистейшим ультрамарином. Когда растущий месяц выглянул из-за облака и лукаво ей подмигнул, Рени решилась. Она надела комбинезон-хамелеон и, чтобы не беспокоить охрану, через окно ускользнула на улицу. Как и её четвероногие собратья, Кошка любила гулять по крышам.

Никем не видимая, Рени с лёгкостью птицы перелетала с дома на дом. Она направлялась к Неве. Оказавшись на Стрелке Васильевского острова, она миновала Дворцовый мост и пошла вдоль Университетской набережной. Гуляющие там люди не видели королеву вампиров, но они чувствовали её присутствие и расступались, давая ей дорогу. Дойдя до пришельца из древних Фив, она покровительственно похлопала его по гранитному лбу и тот довольно заурчал, приветствуя живущую в ней Бастет. Усевшись на спине сфинкса, Рени обняла ладонями колени и замерла. Сначала её немигающий взгляд (не менее загадочный чем у того, кто служил ей своеобразным троном) устремился к свинцовым водам реки, а затем ускользнул в иные, запредельные дали — туда, куда нет хода обычным смертным.

ГЛАВА 31. Убийство любви — плохая примета. Трудности межрасовой любви, или бедная Лиза

У Палевского не было конкретной цели, он ехал наугад. Послушный его воле мерседес с ровным урчанием нёсся по ночному городу. Поначалу за стеклом автомобиля мелькали огни уличной рекламы, затем широкие проспекты сменили старинные узкие улочки, где было относительно тихо и темно.

Переехав Сампсониевский мост, мерседес свернул направо и остановился рядом с пустынной набережной. Странным образом дорога привела короля вампиров к штаб-квартире, хотя его сейчас меньше всего волновала работа. Некоторое время он сидел в машине, раздумывая, стоит ли здесь оставаться, но затем выбрался наружу и направился к Неве. Облокотившись на гранитный парапет, он бросил взгляд на тёмную реку, которая с вековечным спокойствием несла свои маслянистые воды.

Заразившись величавым равнодушием Невы к суете смертных, Палевский окончательно пришёл в себя. Правда, сколько он ни старался не думать о Старейшем, ему это не удавалось. Поневоле его мысли возвращались к удивительному гостю, но теперь он уже гораздо спокойней воспринимал его рассказ. Единственно, что легло ему на душу тяжёлым грузом, это сообщение о том, что по крови Эльжбета приходилась ему дочерью. Палевский был воспитан в традициях католичества и, хотя он уже давно не верил ни в чёрта ни в бога, от этого ему было не легче.