«Мы приедем сейчас» — пишет за двоих Варя. — «Только попробуй не открыть!» — злой смайлик в конце вызывает у меня улыбку.

В дверь звонят. Хмурюсь. Мы не ждём сейчас никого. Анаит выглядывает из своей комнаты. Ей тоже стало интересно, кто же к нам пришёл. Открываю и удивлённо отступаю, пропуская в прихожую своего отца.

— Давай поговорим, — просит папа.

— Пойдём на кухню, — приглашаю его.

Проходит, садится на табуретку. Осматривается и вздыхает.

— Вот, — кладёт на стол простую пластиковую папку синего цвета. — Документы на твой кабриолет. Ты просила.

К горлу неожиданно подступает ком. Это очень хорошо. Моя машина стоит дорого. Если немного сбросить цену, я надеюсь продать её быстро.

— Не плачь, — папа поднимается и крепко меня обнимает. — Моя маленькая. Не плачь.

А я не могу не плакать. Мне так не хватало его поддержки. Я так боялась разочарования.

— Я спрошу кое-что неприятное. Ответ знаю заранее, но обещал твоей матери сделать это. Дочка, ты уверена, что тебе всё это нужно?

— Что «всё»? — упираюсь ладошками в грудь отца. Смаргиваю слёзы с ресниц.

— Муж в коляске, Стеф. Возможно, навсегда. Возможно, прости за откровенность, бесполезный как мужчина, и у тебя не будет с ним ни детей, ни нормального будущего. Ты закончишь учёбу, захочешь поездить по миру со скрипкой. Ты же у меня невероятно талантливая девочка. Как всё это будет выглядеть? Это крест на твоей молодости, на твоей красоте, в конце концов. Даже если мы наймём сиделку. Мы наймём, — утверждает он, — ты уверена, что хочешь всего этого?

— Если я скажу «нет», ты не дашь мне денег?

— Стеф… — отец качает головой. — Я дам денег в любом случае. Саркис не только твой муж, он сын моего старого друга. Хотя, признаюсь, Сурен был категорически против. Мы говорили с ним пару дней назад. Он готов сам вкладываться в лечение сына, но ты сказала, что не возьмёшь от него ни копейки. У нас был сложный разговор. Пришлось объяснять, что моя девочка тоже очень упряма.

— Ты знаешь, почему я отказалась?

— Теперь знаю, — кивает отец.

Мне кажется, он приехал именно поэтому.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я хочу, пап, — говорю совершенно искренне. — Мне страшно, но я его не брошу. У нас с ним сердце бьётся в одном ритме. Без Саркиса будет только половина сердца. И ритм будет сломан. Не получится красивой мелодии.

— Ну вот я примерно это нашей маме и сказал, — тихо смеётся папа. — Только не так красиво.

Мы договариваемся, что деньги, отложенные на школу, он переведёт сразу в клинику, чтобы было быстрее. Дышать становится легче, будто с меня сняли удавку.

«Вот так, Кис. Ты больше не один. Все помогают. И я буду рядом. У нас обязательно получится!»

— Ну хватит реветь, — папа снова меня обнимает.

— Это от радости, — признаюсь ему. — Спасибо, что не бросил.

Провожаю его уже совсем в другом настроении. Приезжают девочки, и сил становится ещё чуточку больше. А вечером я беру скрипку, Анаит и мы едем на пляж. Наступаю босыми ступнями на прохладный песок. Кладу к ногам раскрытый футляр. Закрываю глаза и начинаю играть, вкладывая в каждый звук всё наболевшее. Свои слёзы, свои немые крики по ночам, появившуюся надежду.

Мелодия заканчивается. Я открываю глаза, выходя из своеобразного транса. Вокруг меня стоят люди. Они по очереди начинают хлопать. Улыбаются, обсуждают, словно отмирая вместе со мной. А в футляре лежат деньги. Монеты, несколько купюр. Немного, но это мой заработок. Музыка снова помогла мне. Проезд, еда на несколько дней у нас теперь точно есть. Я пока не буду просить на это денег у отца. Я должна учиться жить без него. Своими силами, своей семьёй.

Стефания

— Ани, ты уверена, что хочешь ехать со мной? Можешь остаться дома. Галина Алексеевна присмотрит. А я вернусь через пару часов, и поедем к Саркису.

— Я с тобой, — она выходит из своей комнаты уже собранная.

Поправляю ей неуклюже собранный хвост из тёмных, мягких пружинок. Всовываю ноги в босоножки, забираю ключи от квартиры. Ещё раз заглядываю в свою сумочку, чтобы точно ничего не забыть. Возвращаться будет некогда. День расписан буквально по минутам, как и многие предыдущие.