— Слышь, Котяра, — не выдерживаю, — Ты заодно решил перепрятать золото Колчака?

— Очень смешно, — Котяра хмыкает, — Это арт, Вик, отпугивающий скрипунов.

— О, впечатляет, кстати, давно хотел спросить, а почему эти артефакты такие огромные? Они ж вроде магические? Вроде ж магические вещи громоздкими быть не должны?

— Спроси, что полегче, — кривится Котяра, — Эти арты по идее стационарные. Вмуровываются в здания или на фонарях крепятся. Гвозди на них держат монополию. Туда вопросы, там ответы.

Припоминаю, что у Гвоздей, которых мы кончили в особняке были артефакты, способные и обездвижить скрипуна, и сделать его плотным. И эти «игрушки» были совсем не огромными. А, впрочем, может все дело в цене? Вещички-то магические, для таких стоимость может оказаться обратно пропорциональной размеру и весу.

— Все равно не вижу смысла всю дорогу толкать эту хрень. Мы тебя скрипунам в обиду не дадим.

— Я в вас не сомневаюсь, — поясняет Котяра, — Но я вас отведу и оставлю. А мне еще потом обратно возвращаться.

— Ну как скажешь, — соглашаюсь, в конце концов Котяра здесь рулит, я-то так, пассажир.

Мы идем по коридору, что кажется бесконечным. У Мишки над головой светится магический шарик света, слегка разгоняя тьму шагов на десять, не больше. Замыкающим идет котярин мордоворот и катит отчаянно скрипящую тачку. Несмотря на окружающий индустриальный бетон, скрип тачки и одинокий магический светильник создают таинственный антураж этакого гномьего шахтерского забоя. Одним словом, романтика.

Начинают встречаться развилки, но Котяра направляет уверенно, явно знает дорогу. В какой-то миг вываливаемся в большой тоннель, здесь по-другому и очень знакомо пахнет, вижу уходящие вдаль рельсы.

— Мы-таки пришли в метро? — уточняю.

— Ага.

— Так ведь скоро утро, начнут ходить поезда.

— Не переживай, Вик, мы почти дошли.

И действительно в двадцати шагах нас поджидает самоходная дрезина, — тележка на железных вагонных колесах. Возле нее с ноги на ногу переминается позевывающий гоблин, заждался, видать.

— Знакомьтесь, — сообщает Котяра без тени шутки, — Бугор гоп-гоблинской артели по прозвищу Свищ, прошу любить и жаловать. Он ваш гостеприимный хозяин.

Смешок я с трудом, но сдерживаю. Не главарь, не босс, а именно бугор, при этом мелкий как прыщ, пардон… Свищ. В общем, постараться пришлось, чтоб сдержать смешок. Мишка, Люта и я грузимся в самоходную тележку. Гоблин активирует магический двигун, и тележка, погромыхивая колесами на рельсах, начинает резво набирать скорость. Котяра машет нам на прощание рукой, гоблин начинает напевать: «Кондуктор не спеши-и-ит, кондуктор понимаи-и-ит». Я все-таки не выдержал и хмыкнул.

Гоблин мою ухмылку заметил, заулыбался как звезда эстрады и запел: «а я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь». Надо сказать, песни он подбирает в тему. Мы едем на приличной скорости да в открытой телеге, как говорится, с ветерком, реально как в кабриолете.

Уже через несколько минут подростки начинают подпевать гоблину и смеяться над его незатейливыми шутками. Что сказать, забавный парень, даром что бугор воровской гильдии. Минут через сорок Свищ сбавляет скорость.

— Все, — поясняет он, — Здесь уже поезда не ходят. Тока мы тут ездим.

Вскоре телега останавливается. Выгружаемся, и снова ныряем в боковой тоннель без рельсов. Свищ ведет нас еще минут пятнадцать по явно обжитому подземелью. Видны следы пребывания разумных: обертки, огрызки, окурки и бутылки, изредка попадаются и сами разумные, само собой гоблины, как правило, пьяные.

Мы идем по тому же тоннелю, но теперь с обеих сторон он облеплен дверями, как самодельными заплатами, разных форм и размеров, установленными вкривь и вкось, запертыми и разинутыми. Хорошо, что карта отрисовывает все перемещения. Сам я бы давно запутался.

— Вот ваша хата, — гоблин отпирает дверь, — Располагайтесь, обживайтесь… сейчас кухаря озадачу, подгоним вам царский завтрак.

— Спасибо, мы поели, — отвечаю сдержанно.

Меня начинает напрягать располагающая улыбка этого гоблина. Слишком открыто он улыбается для бандитского главаря. Доводилось мне встречать таких, развлекает и веселит тебя всю дорогу, а потом оказывается, что последним смеется именно он, остальным к тому времени уже не до смеха.

— Как скажешь, — шутовская маска на мгновение слетает с гоблина, обнажая действительное его лицо — расчетливое, безжалостное и совсем не веселое.

— Котяра сказал, мы здесь не задаром будем отдыхать, — продолжаю расставлять точки над «i».

— Правильно сказал, — Свищ бросает на меня быстрый взгляд, — Когда возьметесь за дело?

— А чего тянуть? Мы привычные. Ночью работаем, днем отсыпаемся.

Может мне показалось, но гоблин глянул на меня одобрительно, вроде как с симпатией.