Дрейфус... Ателье. Свободная зона
вернуться

Грюмбер Жан-Клод
Шрифт:

Мими. Ну уж! Чтоб не услышать твой лай!

Жизель. Ой, а сама-то.

Мари. Вообще, знаете, в ее возрасте все хотят погулять, это естественно. Замужем такой возможности уже не будет…

Мадам Лоранс. А вы что, тоже не прочь погулять в вашем интересном положении?

Мари. Я этого не говорила…

Жизель. «В ее возрасте»… Я в ее возрасте, между прочим, не гуляла!

Мими. И вот, как видишь, результат.

Жизель смотрит на нее непонимающе.

Ты что, хочешь, чтоб твоя дочь стала такой, как ты?

Жизель. А что, я вполне. Есть хуже. Мне грех жаловаться!

Мадам Лоранс. Во всяком случае, вы выглядите моложе своих лет.

Жизель (обиженно). И на этом спасибо. (Пауза. Жизелъ ворчит себе под нос.) Гулять, гулять — у всех одно слово на языке. А я вот люблю сидеть дома, вот так…

Мими. И лаяться с благоверным?

Жизель. Почему? Мы не только лаемся.

Мими. А, понимаю, понимаю: грубые ласки с побоями! (Мурлычет мелодию «Явы».)

Симона (обращаясь к Жизели). А как младшая?

Жизель. О! Тут никаких проблем.

Мими. У этой еще зуд не начался…

Жизель (Мими). Господи, как же ты умеешь все опошлить. Сразу видно, что у самой нет детей… (Обращаясь к Симоне.) Учится она неплохо… ну, в общем… все нормально. Постучим по дереву… Дай Бог, чтоб и дальше так продолжалось…

Мари. А как вы хотите — чтоб ваши девочки куда потом пошли?

Мими (скривив рот, чтоб было слышно только Симоне и Мари). На панель, куда ж еще!

Жизель. Ну как вам сказать, я на свою судьбу в общем не жалуюсь, но все-таки не хотелось бы, чтобы они тоже весь день напролет орудовали иголкой. Вы уж меня извините за откровенность, но, действительно, интересного в такой жизни мало… Нет, для них я бы пожелала совсем другого: чтоб освоили швейную машинку! Это не так утомительно, лучше оплачивается и вообще интересная работа, согласитесь.

Мими напевает куплет «Мама строчит, папа шьет».

Мадам Лоранс. Моторист? Но это ведь мужская профессия?!

Жизель. Там, где я раньше работала, за машинами сидели и мужчины, и женщины.

Мадам Лоранс (упрямо). Это мужская профессия.

Мими. А что, теперь на педаль нажимают яйцами?

Мадам Лоранс испускает негодующее «ах!», в то время как остальные мастерицы разражаются смехом.

Мадам Лоранс. До чего же приятно с вами беседовать на серьезные темы. Сразу видно, что именно вас волнует…

Мими. Это вы насчет яиц? Волнует, но не больше, чем все остальное, скорее даже меньше… Просто я вас так поняла…

Мадам Лоранс (сквозь зубы). Вечно какая-то грязь…

Мими. Почему же грязь, мадам Лоранс? Просто их, как и все остальное, требуется время от времени споласкивать, а иначе, конечно, появляется запах. Вы объясните мужу: когда он моет свою задницу, пусть не забывает смочить половые органы.

Все уже буквально рыдают от смеха. Мадам Лоранс в ужасе затыкает уши.

Мадам Лоранс. Пожалуйста, немедленно замолчите, замолчите! Оставьте меня в покое, я жалею, что вообще открыла рот. Бог мой, да что же это такое! Бог мой, Бог мой! (Бросает шитье и бежит к двери.)

Мими. Кстати, он тоже годится в мотористы.

Мадам Лоранс в дверях сталкивается с Леоном. У того под мышкой пиджак.

Жизель (она не разобрала последних слов Мими и выясняет у Симоны и Мари). Что? Что она сказала?

Те не могут говорить: плачут от смеха. Сама же Мими теперь сосредоточенно работает, не реагируя на мольбы Жизели повторить последнюю фразу. Леон с удивлением смотрит на Симону, Мари и Жизель, которые, забросив работу, изо всех сил сморкаются в носовые платки.

Леон (осведомляется). Что у нас тут: смех или слезы?