Ничем не мог помочь и Аркадий Семенович. Он сокрушался, но по существу дела молчал, и вообще в последний месяц что-то заставляло его молчать. Но Фидель Михайлович чувствовал, здесь была какая-то загадка - намечалась какая-то крупная игра, и не связана ли она с его выкраденным сыном?

На четвертые сутки товарищ полковник пригласил к себе Фиделя Михайловича, не глядя в глаза, сказал:

– Ваша бывшая супруга, она теперь Полин Маккин, была в Москве. Вашего сына она увезла в Америку,

"Бог мой!
– побледнел Фидель Михайлович.
– Для моего отца это смерть!" Стараясь выглядеть спокойным, спросил:

– Как же его вернуть? Если он там останется, он уже не будет русским.

– Почему же?

– Нет, не будет! Он вырастет, если станет летчиком, будет бомбить Ирак, а может, и Россию. Война-то с Америкой впереди. Я уже рассчитал...

– Не горячитесь. Ваши расчеты...

– Мои расчеты - это научно обоснованный прогноз! Вероятность восемьдесят процентов...

– Вот видите! Остается двадцать. И прогноз ваш долговременный. Меня к этому времени уже сожгут в крематории, а вы уйдете на пенсию.

– А сын? Мой сын! Что будет с ним?

– Он же при матери...
– Я его выкраду, - твердо пообещал Фидель Михаилович.

Товарищ полковник промолчал. Он знал: Америка - не Россия. Там детей выкрадывают не мастерством и смелостью, а деньгами, притом, очень большими.

3

"Как же она посмела? Не пощадила мое сердце?" - спрашивал отец в ответном письме.

Ответил он не сразу на письмо сына, а уже когда вернулся из больницы. Врачи не надеялись, что после такого потрясения учитель выживет - был обширный инфаркт.

Спасибо, конечно, московской бригаде врачей. В Приосколье Аркадий Семенович направил своих друзей, в том числе профессора - специалиста по болезням сердца.

У местных врачей диву не было предела: прислать целую бригаду с новейшей аппаратурой, о которой в Приосколье даже не слышали - кто-то так щедро швырнулся деньгами.

Недавно с подобным приступом доставили бизнесмена - человека денежного и в Просколье авторитетного - врачи бились трое суток, но спасти не смогли. А пригласить из Москвы светил не рискнули - это обошлось бы слишком дорого.

Вот и закопали бизнесмена: был - нет. Как посредник он три шкуры драл с потребителей - не выдержало сердце, в сорок лет сошел в могилу.

Учителя жалели, уважали и любили. Сочувствовали его горю, знали, как все это произошло.

Мальчик шел со школы домой. У школьных ворот стояла булыжного цвета "Волга". Из машины выскочил высокий рыжий крепко скроенный крепыш, спросил: "Ты - Олег?" Мальчик ответил: да, он - Олег. Тогда крепыш: "А к тебе приехал папа. Я - за тобой". Мальчик сел в машину. С тех пор его никто не видел.

В международном аэропорту Шереметьево дали Фиделю Михайловичу справку, что мальчик Олег Рубан, в билетах нигде не зафиксирован. А вот на российско-финской границе женщина предъявила на мальчика документ, что это её сын. Мальчик был на неё похож.

Пограничник, проверявший паспорта, фальши не обнаружил. А она была международный паспорт с фотографией матери и сына был поддельным. Товарищ полковник узнал об этом, когда уже Полин Маккин покинула пределы России, увозя с собой мальчика. В похищении Олега участвовал её муж, бывший морской пехотинец Майкл Маккин. От этой информации Фиделю Михайловичу стало не легче.

Так с горького события для него начался новый год. А сама встреча его произошла своеобразно, с непредвиденным гостем.

Герчики, особенно Клара, настаивали встретить Новый год у них, но он своим грустным видом решил не портить им веселья, остался дома в своей "хрущевке".

У него были припасены бутылка коньяка и шампанское. Коньяк он берег обычно для профессора Белого, своего бывшего начальника по лаборатории прогноза. Тот регулярно посещал своих подчиненных, и те его поили, пока он не сползет под стол. Заваливался он, уже подвыпивший, и к Фиделю Михайловичу, и тому ничего не оставалось, как обильной выпивкой благодарить за выбитую для него квартиру. Сколько было выпито коньяков, а профессору Белому все было мало. Фидель Михайлович поил благодетеля, порой отказывая себе в самом необходимом.

Но, что было, то было. Остались воспоминания.

Этот предновогодний вечер тянулся томительно долго. Не с кем было перекинуться даже словом. Он ждал, чтоб под бой курантов откупорить шампанское, мысленно пожелать сыну если не счастья, то достойной жизни в ненавистных для русского человека Соединенных Штатах.

Но задуманное одиночество не получилось.

В десятом часу вечера, когда во всех квартирах внуковской пятиэтажки горели новогодние елочные огни, у двери раздался звонок.