Шрифт:
Танк впоролся в совершенно непроходимую чащу. Они взяли лазер и выжгли в ней просеку.
– Есть идея, – сказал Биолог.
– Слушаю вас, – заинтересовался Командор.
– Это было маленькое животное.
– То есть?!
– Для них маленькое.
– О господи!.. – содрогнулся Командор.
Путь танку преградил глубокий ров. Они взяли бластер и направленным взрывом сбросили в этот ров кусок холма.
– Если на то пошло, – вмешался Кибернетик, – у меня тоже есть идея. В достаточной мере безумная.
– Давайте, – устало сказал Командор.
– Никаких аборигенов на этой планете нет.
Астронавты тревожно заглянули в глаза Кибернетику.
– Позвольте… А где же они?
– Они на той планете, с которой мы установили телепатическую связь.
Выход из ущелья затыкала огромная каменная глыба. Они взяли деструктор и распылили ее.
– Любим мы безумные идеи, – проворчал Командор. – А почему не предположить самое вероятное? Просто наш Связист не так их понял. Ладно! Доберемся – выясним.
Танк налетел на земляной вал неизвестного происхождения и, прошибив его насквозь, подкатил к кораблю…
– Ну вы меня удивили, старики! – Связист отлепил присоски от бритого черепа и озадаченно помассировал темя. – Я абсолютно уверен в их искренности. Я же не с передатчиком, а с личностью общаюсь. Кстати, он, оказывается, тоже сельский житель. Вам, горожанам, этого не понять. Знаете, о чём мы с ним говорили? О высоких материях? Черта с два! О самом насущном. Например, он пожаловался, что на его делянке завелись какие-то вредные зверьки… ну, вроде наших грызунов. Портят посевы, проедают дырки в изгороди… А я рассказал ему аналогичную историю: у моего деда был сад, и, когда к нему повадились воробьи, он подстрелил одного и повесил на дереве. И остальных как ветром сдуло! Представляете, эта мысль моему аборигену очень понравилась. Он поблагодарил за совет и сказал, что сейчас же пойдёт и попробует… А что это вы на меня так странно смотрите?
1981
Тупапау, или Сказка о злой жене
Светлой памяти Жени Фёдоpова
1
Мглистая туча наваливалась на Волгу с запада, и намерения у неё, судя по всему, были самые серьёзные. Дюралевый катерок сбросил скорость и зарылся носом в нарзанно зашипевшую волну.
– Толик, – жалобно позвал толстячок, что сидел справа, – по-моему, она что-то против нас имеет…
Хмурый Толик оценил исподлобья тучу и, побарабанив пальцами по рогатому штурвальчику, обернулся – посмотреть, далеко ли яхта.
Второе судно прогулочной флотилии выглядело куда эффектнее: сияюще-белый корпус, хромированные поручни, самодовольно выпяченные паруса. За кормой яхты бодро стучал подвесной мотор, но в скорости с дюралькой она, конечно, тягаться не могла.
– Это всё из-за меня, ребята… – послышался виноватый голос с заднего сиденья. Там в окружении термосов, спиннингов и рюкзаков горбился крупный молодой человек с глазами великомученика. Правой рукой он придерживал моток толстенной – с палец – медной проволоки, венчающей собой всю эту груду добра.
– Толик, ты слышал? – сказал толстячок. – Раскололся Валентин! Оказывается, туча тоже из-за него.
– Не надо, Лёва, – с болью в голосе попросил тот, кого звали Валентином. – Не опоздай мы с Натой на пристань…
– «Мы с Натой»… – сказал толстячок, возводя глаза к мглистому небу. – Ты когда кончишь выгораживать свою Наталью, непротивленец? Ясно же как божий день, что она два часа макияж наводила!
Но тут в глазах Валентина возникло выражение такого ужаса, что Лёва, поглядев на него, осёкся. Оба обернулись.
Белоснежный нос яхты украшала грациозная фигура в бикини. Она так вписывалась в стройный облик судна, что, казалось, её специально выточили и установили там для вящей эстетики.
Это была Наталья – жена Валентина.
Впереди полыхнуло. Извилистая молния, расщепившись натрое, отвесно оборвалась за тёмный прибрежный лесок.
– Ого… – упавшим голосом протянул Лёва. – Дамы нам этого не простят.
На заднем сиденье что-то брякнуло.
– Ты мне там чужую проволоку не утопи, – не оборачиваясь, предупредил Толик. – Нырять заставлю…
А на яхте молнии вроде бы вообще не заметили. Значит, по-прежнему парили в эмпиреях. Наталья наверняка из бикини вылезала, чтобы произвести достойное впечатление на Фёдора Сидорова, а Фёдор Сидоров, член Союза художников, авангардист и владелец яхты, блаженно жмурился, покачиваясь у резного штурвала размером с тележное колесо. Время от времени, чувствуя, что Наталья выдыхается, он открывал рот и переключал её на новую тему, упомянув Босха или, скажем, Кранаха.
На секунду глаза Натальи стекленели, затем она мелодично взвывала: «О-о-о, Босх!» или «О-о-о, Кранах!».