Черт побери.

— Я иду на ферму, — объявил он, все трое с дивана посмотрели на него с удивлением, но Майк смотрел только на Ноу. — Все, включая тебя, остаются в этой комнате или на кухне. Я ясно выразился?

Выражение лица Ноу превратилось в понимающее, в его глазах вспыхнул веселый огонек. Майк ясно выразился. И, скорее всего, Рис и/или Фин услышат пару дерьмовых колкостей от Ноу.

Это было неплохо. Пусть они лучше выслушают парочку дерьмовых колкостей от Ноу, чтобы у этих двоих не было времени найти способы попасть в то, что Майк счел бы неприятностями, и ему пришлось бы потом разбираться с этими неприятностями, а он не хотел с ними разбираться.

— Да, пап, — пробормотал Ноу.

Майк пронзил взглядом Фина и Рис, сидевших близко друг к другу на диване, но не обнимаясь.

Он понятия не имел, начнутся ли объятия, как только он выйдет за дверь, учитывая, что в доме взрослых не осталось. Майк сомневался, что могут начаться объятия, учитывая, что Ноу сидел рядом и теперь следил за этой парочкой. Но Майк поймал себя на мысли, что он скорее всего, никогда не узнает — обнимается ли его дочь с парнем на диване у него в гостиной. Что было хорошо.

Не говоря больше ни слова, он направился к черному входу, но остановился, услышав окрик Фина:

— Мистер Хейнс?

Он оглянулся и посмотрел на Фина. Лицо Фина было непроницаемым, но его глаза смотрели напряженно.

— На ферме все в порядке? — спросил Фин, и Майк выдержал его взгляд.

Парень беспокоился, хорошо скрывая свое беспокойство, но все равно беспокоился.

Господи, если бы Майк не знал, то подумал бы, что этому парню тридцать пять, а не семнадцать.

— Да, Фин. Все хорошо. Расскажу, когда вернусь, — ответил Майк.

Фин кивнул подбородком.

Тридцать пять. Господи.

Майк не знал, что с этим делать.

Он вышел за дверь, спустился по веранде, прошел через двор и вышел через заднюю калитку. Во время короткой прогулки по холодному воздуху попытался взять себя в руки.

Дебби была не просто сукой, а сукой в квадрате, если не в кубе.

Майк оказался прав. Дэррин был далеко не дурак, его сестра не смогла его обмануть. К завещанию прилагалось длинное, подробное дополнение, в котором говорилось, что земля не только не может быть разделена, но и продана, а также не может меняться площадь земли, пока Финли Деклан Холлидей не достигнет совершеннолетия и не сможет самостоятельно принять решения. Кроме того, в наследстве, которое Дебора и Дасти Холлидей получили после смерти брата, не было равного распределения земли и имущества. Даже чертовски близко не было равным. Было достаточно, чтобы они помогали Фину, еще молодому человеку, в принятии решений, чтобы они тем самым приложили руку к семейному бизнесу. И далее говорилось, что Фин имел право на возможность выкупить их доли в любое время, но Фин или Кирби были единственными лицами, имеющими это право. Ферма должна оставаться в руках семьи, если Фин или Кирби не владели бы всей землей напрямую, но выкупили бы участки своих тетушек или друг у друга, приняли это бы решение когда-нибудь в зрелом возрасте.

По какой-то причине Дэррин оставил большую часть земли Финли. Наследство Кирби по своему весу было не таким, как активы, унаследованные Финли, включая основную часть имущества, дом, хозяйственные постройки и оборудование. Вероятно, в попытке смягчить как бы удар, Дэррин оставил своему младшему сыну значительную сумму денег, которую он каким-то образом накопил. Если бы Дэррин прожил те годы, которые ему полагались, эта сумма была бы очень и очень значительной. Даже в том виде сейчас, сумма была далеко не маленькой. Это хитрая уловка предоставляла Кирби возможность приобрести свое наследство и работать над ним вместе с братом или инвестировать в свое собственное будущее, в то время как его брату, по большей части, было предоставлено его.

И денежное наследство Кирби было передано в руки тети Дасти, чтобы она управляла им до достижения Кирби восемнадцатилетия, с требованием, чтобы эти деньги использовались только для получения университетского диплома. Если Кирби не поступит в университет, он сможет получить свое наследство только в двадцать пять лет, если только не захочет купить раньше землю, на которой будет работать его брат.

Как и подозревал Майк, Дэррин не был глуп, он знал, что жизнь есть жизнь, случиться может все что угодно, и он хорошо знал игроков, присутствующих в жизни его детей, если с ним что-то случится. Поэтому, как любой хороший родитель, он многое предусмотрел, чтобы интересы его сыновей были полностью соблюдены.

Почему он не поделился этим с Рондой, которая, по-видимому, была не в курсе, Майк понятия не имел.

Почему Дебби, похоже, откровенно солгала о содержании завещания, Майк мог догадаться, и эта догадка его бесила до чертиков.

Таким образом Майку не удалось взять себя в руки к тому времени, когда он поднял руку и постучал костяшками пальцев по входной двери дома Холлидеев.

Дверь открыла Делла Холлидей, мама Дасти.

— Майк! — воскликнула она, приветственно улыбаясь и тут же отступая в сторону. — Какой приятный сюрприз.

Майку всегда нравилась Делла. С другой стороны, за исключением Дебби, совсем недавно его враждебность к ней возросла, ему всегда нравились вся семья Холлидеев.

— Делла, — пробормотал он, входя. Она закрыла дверь, повернулась к нему, он не стал медлить. — Нужно поговорить с Дином, Дасти и с тобой. Тебе придется самой решить, стоит ли звать для разговора Ронду, учитывая то, что я хочу сказать.

Тень пробежала по ее лицу, он заметил, ему это не понравилось, и всю вину за эту тень он возложил на плечи Дебби, как раз на ту, кто и была виновата во всем.