Так я и сделала.

— Он сказал, что каждый знак, который он получал от меня, означал, что я была его мечтой.

Джерра оживилась.

— О, это хорошо. Что еще?

Мой взгляд упал на цифровой дисплей будильника, который Ронда держала рядом с кроватью в комнате для гостей, и мое сердце подпрыгнуло, когда я села на кровать.

— Джерра! Я не могу! Он будет здесь через пять минут, а на мне только один сапог.

— О, он опоздает. Они всегда опаздывают.

— Майк не будет опаздывать.

— Опоздает. Они всегда так делают. Чем сексуальнее мужчина, тем больше опаздывает. Хантер всегда опаздывал на каждое свидание минимум на полчаса. Ни с каким другим мужчиной я бы не смирилась с этим, но потому что Хантер был симпатичным, а Маленький Хантер был большим и симпатичным, а Большой Хантер знал, как использовать Маленький Хантер, я смирилась.

Мне не нужно было, чтобы Джерра начала свою пластинку про «Маленького Хантера». Я знала все о навыках Маленького Хантера и Большого Хантера — олимпийского чемпиона, который знал, как использовать Маленького. Если бы она начала, то могла бы продолжать часами. Я знала это, потому что она делала так. Часто.

Вместо этого я обошла эту тему стороной и сообщила ей:

— Он никогда не опаздывал на свидание с Дебби.

И я знала это, потому что в свое время уделяла этому пристальное внимание.

— Оу, это просто странно, — пробормотала Джерра.

— Это было двадцать пять лет назад.

— Нет, я имею в виду, что он вообще встречался с Дебби.

В этом я была с ней полностью согласна.

— Тогда она не одевалась как страшная лесбиянка, и у нее не было одной из этих штуковин с синими зубами, прикрепленных хирургическим путем к уху, — объяснила я. Я понимала, что Джерра также понимает, о чем я говорю, так как Дебби была у меня дома в Техасе (однажды), Джерра познакомилась с ней, и все прошло не так хорошо. Не визит и не встреча Дебби с Джеррой. С другой стороны, это была Дебби. Она готова довести кого угодно до чертиков даже папу римского, если бы он был в отличном настроении. — На самом деле она была очень хорошенькой.

— Красота исходит изнутри, сестра, — напомнила она мне.

В этом она тоже была права.

— Верно, тогда он был подростком, она была очень хорошенькой и не выносила мозг, как сейчас, — ответила я ей.

— Это все объясняет, — пробормотала она.

— Теперь я могу идти? — Поинтересовалась я.

— Только если ты пообещаешь первым делом позвонить мне утром, объяснив ваше примирение и все подробности об ужине с детьми.

— Будет сделано, — согласилась я.

Она ничего не сказала.

— Джерра, мне уже пора.

— Ты уверена в этом, детка? — прошептала она, и я тихо вздохнула.

Потом выдохнула.

Затем тихо сказала:

— Он был несчастлив восемнадцать лет, неудачный брак, детка. Действительно плохой. И вчера он сказал мне, что я сделала его счастливым впервые за все эти годы. По-настоящему счастливым без всякого дерьма. У него были проблемы. Он выместил их на мне. Он сожалеет об этом. И он извинился и объяснил мне все. Так что, да, я уверена в этом.

— Хорошо, — тихо произнесла она в ответ.

— Теперь я могу идти? — Опять спросила я.

— Ага, — ответила она.

— Люблю тебя, милая, — прошептала я.

— Я тоже тебя люблю и уже скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе, Джерра, детка. Созвонимся.

— Да, созвонимся.

Я коснулась экрана и вздохнула.

Затем наклонилась и натянула второй сапог.

Майк, будучи женат на шлюхе с дизайнерским лейблом худшего сорта, знал, что нужно мне позвонить, чтобы сообщить всю важную информацию о дресс-коде. Мы собирались пойти в «Стейшн». Не полицейский участок, а полу приличный ресторан, который появился в одном из полу приличных торговых районов, появившихся в северной части города через несколько лет после того, как я уехала из Бурга. Я уже была там однажды. Еда была превосходной. Дресс-кодом были джинсы. (Station — полицейский участок, — прим. Пер.)

Итак, на мне были джинсы, которые находилась в середине спектра выцветания моих джинсов, мой спектр был широким, учитывая, что у меня было много джинсов. Не совсем белые, с множеством потертостей. И не темные.

Я добавила кремовый топ с разрезом на шее, низ которого облегал мои бедра, с очень длинными рукавами с небольшим разрезом по шву. Поверх этого я надела пояс из широкой палевой замши с большой круглой серебряной пряжкой, низко висевшей на моих бедрах. Я добавила кучу серебра поверх рубашки на запястья, а также на шею и в уши. Я сделала легкий макияж, а ранее в тот же день сменила цвет ногтей на пальцах рук и ног с темного на почти прозрачный розовый. Я оставила волосы распущенными на всю длину сзади, но убрала пряди со лба, заколов их на дюйм назад маленькими заколками для волос, выкрашенными в кремовый, розовый и коричневый цвета. И последнее, я побрызгалась духами.

Я встала, подошла к зеркалу над комодом и оглядела себя.

Я была готов встретиться с детьми Майка.

— Они здесь! — прокричала Ронда с таким же восторгом, как и утром.

Ладно, нет. Я не была готова встретиться с детьми Майка.

Но у меня не было выбора.

Я глубоко вздохнула и вышла из комнаты для гостей, говоря себе, что нравлюсь детям. Финли и Кирби я нравилась, они любили меня, а они были ровесниками детей Майка. А детям Хантера и Джерры я тоже нравилась, им было шесть и восемь лет. Так вот. Я нравилась детям всех возрастов. Детям Майка я тоже понравлюсь.