Он идеален. Прекрасен. Массивная сферическая комната, стены которой теряются в тени, плавно изгибаясь вверх, до самого основания, еще один изгиб, который оканчивается на самой вершине. У самой низкой точки, на хрустальных шпилях, возвышается трон - огромный и зазубренный, переливаясь всеми цветами радуги. Это центр Оружия, сосредоточие всего; кажется, будто вся комната стремиться к нему. Из стен комнаты торчат осколки хрусталя, и все они направлены на трон, словно руки, которые желают заявить свои права на того, кто возвышается на этом троне, а может, чтобы выразить ему почтение.

Я вижу Кэла в его лице: знакомые скулы, вздернутый подбородок, надменный изгиб бровей. На нем черные доспехи с высоким воротником, кроваво - красный плащ стекает по лестнице, ведущей к его трону. Серебряные косы закрывают половину лица, уголки губ тронуты улыбкой.

Архонт Каэрсан.

Звездный Истребитель.

Отец мальчика, которого я полюбила.

Триггер Эшварена.

Предатель Эшварена.

Кэл становится у изогнутой стены, я же подбираю слова, которые помогли бы мне проверить его отца, заставить его гордиться им хоть немного.

– Это, - говорю я ему, - довольно драматичный костюмчик. Где прикупил себе такой плащ? Или ты его себе тут наколдовал?

Он не отвечает. Но поднимается на ноги и медленно спускается ко мне по ступеням, плащ развивается за его спиной. Вынуждена признать - впечатляет. Он не заговаривает, пока не оказывается прямо передо мной, возвышаясь надо мной, словно он на несколько метров выше. Он выжидает, оглядывая меня сверху вниз, словно пытаясь напугать меня своим молчанием.

– Я думал, - в конце концов, произносит он, его голос красив, музыкален и совершенно завораживает, - что ты будешь выше.

– Извини за разочарование, - отвечаю я, не прилагая никаких усилий, чтобы выпрямится. Я такая, какая есть, и это немного, по сравнению с Сильдрати.

– Я ожидал тебя, - продолжает он.
– Я ощутил, как ты пробудилась.

– И теперь я здесь. И я знаю, что мне нужно сделать.

Он приподнимает одну серебряную бровь.

– Продолжить дело Эшварена?

– Победить Ра`хаам, - поправляю я его.
– Спасти тысячу миров.

– Защитить их игровую площадку, - выдает он.
– И кукол, которых они создали, чтобы жить на ней.

Я моргаю.

– И что это значит?

– Ты даже не подозреваешь, - говорит он, - что ты такое.

– Я знаю, что я девушка, которой удастся сделать то, в чем ты потерпел поражение.

– Потерпел поражение?
– улыбается он.
– Единственное в чем я потерпел поражение - так это не пал ниц перед ними, как того от меня хотели.

– Эшварены сделали тебя тем, кто ты есть. Они наделили тебя силой спасти галактику, а ты воспользовался ею, чтобы убить миллиарды.

– В это ты веришь?
– спрашивает он с улыбкой.
– Что они пожелали спасти галактику? Что им на нас не плевать?

Он тихо вздыхает.

– Мы для них ничто, дитя. Орудия. Они создали нас.

– Ну, конечно, они нас создали, - повторяю я.
– Они создали нас, чтобы защитить..

– Не нас, - шипит он.
– Не тебя и меня. Всех нас.

Он жестом указывает на битву, развернувшуюся снаружи, я ощущаю всю ее ярость даже сейчас.

– Всё вокруг нас - каждая раса, каждый человек, от стара до мала. Все мы созданы Эшваренами в надежде, что среди этих миллиардов отыщется хоть одни, чтобы продолжать борьбу против Ра`хаама. Судёнышку, способному отомстить расе, которая их прогнала.
– его губы складываются в почти заговорщицкой усмешке.
– Эшварены - вовсе не благородные существа, в которые мы все так верили. Не самоотверженные мученики, отдавшие за нас вои жизни. Они демоны. Демоны, которые были подобны богам.

Я фыркаю.

– То есть, я должна в это поверить?

Он слегка качает головой, словно я недалёкая студентка.

– Ты никогда не задумывалась, почему все мы так похожи друг на друга? Подумай, дитя. Каждая раса в галактике. Все мы ходим на двух ногах. Дышим одним воздухом, говорим на языках, понятных другим. Вероятность того, что сотни рас эволюционируют по столь похожим схемам на столь обширной временной шкале и на таком расстоянии - ничтожно мала.
– он складывает руки на груди и хмурится.
– Эшварены засеяли галактику по своему образу и подобию. Для них - мы словно вирус в чашке Петри. Ничем не лучше насекомых.