И нет нам покоя ни ночью, ни днем.

Ну, хоть не надо переживать насчет костюма — после недавних приключений я выглядел как самый настоящий гангстер с Дикого Запада.

Оставалось только раздобыть ковбойскую шляпу и платок — прикрыть лицо. Что и сделал по дороге к почте.

— Оставайся здесь, — сказал брату, когда остановился у станции.

— В смысле? Я тоже хочу на дело!

— Это не дело, а тайная спецоперация. Я — маг, как-нибудь справлюсь, хоть колдовать и запретили. А ты можешь погибнуть. Так что возвращайся домой и помоги отцу.

— Но…

— Никаких «но». И прекрати со мной спорить. Второго Аррана я не потерплю.

Шкет отвернулся и закурил, сокрушенно качая головой. Я выхватил сигарету прямо изо рта, сжал в ладони, и меж пальцев выстрелили струйки черного дыма.

— И с этим тоже заканчивай. Это не делает тебя круче.

Марк не ответил, хотя слова так и вертелись на языке.

Но юнец давно понял, что в отличие от Андрея Семеновича я крайне скор на расправу, и потому сунул портсигар в карман и замолк.

Я же вошел в здание и передал пароль скучающему за лавкой почтмейстеру.

— Зеленый «Мож» на заднем дворе, — буркнул старик и продолжил разгадывать кроссворд.

— «Мож»? — не сразу понял, о чем вообще речь.

Собеседник искоса глянул на меня и вздохнул — мол, ну и молодежь пошла, ничего не знает, ни в чем не разбирается.

— Грузовик Можайского. Так понятнее? Или вам только Форда подавай?

Я прикинул даты — в нашем мире изобретатель мертв уже семнадцать лет, но здесь временные рамки несколько сдвинуты и возможно всякое. Например, тридцатилетняя радикальная суфражистка Николь Тесла.

— А он жив?

— Кто? Форд?

— Нет. Алексей Федорович.

— Конечно, жив. Свет милует. В газетах пишут, работает над новой штуковиной, что раз и навсегда побьет дирижабли. Уж не знаю, что это такое. Может, пушка какая.

— Может, и пушка. Что ж, спасибо.

— Спасибо в карман не положишь. Я на Юстаса не по доброте душевной работаю.

О деньгах не предупреждали, но старику вполне хватило десяти рублей.

Рассчитавшись, прошел через заднюю дверь и сразу увидел нужную машину с крытым кузовом.

У кабины курил мрачного вида типчик в грязном клетчатом пиджаке и картузе. На всякий случай сказал пароль еще раз, и агент кивком указал на пассажирское сиденье.

До точки добрались в полной тишине, нарушаемой лишь рокотом движка.

В лагере среди сложенных штабелями стволов горел костер.

В котле тушилась фасоль со шкварками, а вокруг сидели «бандиты» — один другого страшнее.

Перепачканные сажей небритые физиономии, рваные пыльники, шляпы и маски.

У всех — видавшие виды винтовки, а через грудь переброшены кожаные патронташи.

К нам подошли двое и достали из кузова ящик с динамитом, проводным взрывателем, парой карабинов и коробками патронов.

Как только я снарядился и встал в круг, к огню шагнул водитель в клетчатом костюме и пробасил:

— Меня зовут Сиплый. Командовать налетом буду я, как старший по зва… масти. Расклад таков — валим дерево на пути. Как только поезд останавливается, снимаем охрану и отцепляем груз. Если охрана не выходит — взрываем двери и зачищаем вагон. По нашим данным… в смысле, птички нашептали, что стволы стерегут семеро хмырей с обрезами и ржавыми револьверами. Проблем быть не должно. Так, у кого позыв… погоняло Чаклун?

Даже мой Дар — и тот законспирировали. Неплохая подготовка, парни явно не кабинетные крысы.

— Это я, — поднял ладонь.

— Пойдешь с нами. Остальные поделитесь на два отряда и окопайтесь у железки.

Вдали раздался паровозный гудок.

— Итак, господа, — коротышка натянул картуз на лоб. — Начинаем.

Для верности заминировали два кряжистых дуба по обе стороны от путей. Взрывчатки не пожалели — да и зачем, если в запасе почти целый ящик.

Мне поручили отматывать бобину с проводом, и я чувствовал себя партизаном, пробирающимся через лес в глубоком немецком тылу.

Длины провода хватило лишь на половину пути до позиции, и Сиплый остался у детонатора, чтобы обрушить стволы в нужное время.

Ведь засаду устроили с таким расчетом, чтобы после взрыва нужный вагон замрет точно перед нами. И откуда бы ни вышли бандиты, их быстро прикончат перекрестным огнем.

Состав приблизился к просеке, и мы распластались на земле, стараясь не высовываться из-за деревьев и кустов.

Экипаж паровоза точно предчувствовал беду, а может просто перестраховывался — место и правда идеальное для бандитского налета.