— С горем? Будет горе?! — вскрикнула она в отчаянии, не желая ему верить.

— Не горе, конечно, если для других и посторонних тебе людей. Переживания личного свойства редко у кого вызывают сострадание. Их считают несерьёзной блажью, часто не понимая, насколько они способны искалечить человека. Но для любящего твоего сердца это будет испытание. И помни. Познаешь ещё и другое счастье и другую любовь узнаешь. Спрячь!

И Нэя спрятала кристалл в сумочку на поясе платья. Не смогла отказаться. От старика исходила властность и ещё нечто, что делало её покорной и не позволяло поскорее бежать от него, как от опасного сумасшедшего.

— Не потеряй! — он взглянул в несчастные глаза Нэи. — Тончайшая ты, впечатлительная. Хочешь ребёнка? Вижу, хочешь… Радуйся, что не любил он тебя, как тебе хотелось в твоей юности. И не любил он тебя ни тогда, ни теперь, поскольку, даже уйдя, Гелия не покинула его. И не одна Икринка рождена у него тут. Только для Гелии была хрустальная башня, а для всех прочих подземелье. Всё и отличие. Сам он хрустальным не становился нигде. Правитель Архипелага подарил тебе семь лет безмятежной жизни, оберегая тебя своей любовью, не будучи добрым сам. Любил тебя сей человек — многослойная маска, от того и напитал тебя силой и дал раскрыться твоим талантам. А тогда, в юности, что ты была перед землянином, дитя архаизированной и несчастной планеты?

— Нет! Ты лжешь! Из ненависти к нему. Он любил и любит меня!

— Нет! Он питается тобою, потому что ты мягкая и вся отдающаяся. В тебе много живительной энергии, и он её жрёт! Потому что чужая звезда Ихэ-Ола выпивает из чужедальних незваных пришельцев их силы.

При этих его словах опять словно бы тень-эхо коснулась глаз и ушей Нэи. На сей раз тенью был добрейший Франк, чьи слова продублировал чёрный колдун.

— Одна Гелия не поддавалась его пищеварительным сокам. Она из другого мира, кристаллического, и она застряла в нём, и он не мог её изблевать из себя, хотя и пытался, потому и заходился в судорогах ненависти. Сожрал с жадностью то, что не ему было предназначено, и отравился навсегда!

— В ваших словах — ненависть, — сказала Нэя, — а в ненависти нет правды.

— Есть, — сказал Хагор, — только тёмная правда, как и сама ненависть. Он многолик, хотя иначе чем твой старый покровитель. Помни. Земной Единорог не может быть приручен полностью, он всегда может свою инопланетную фею — наездницу сбросить с себя и расшибить её о камни судьбы. Он не хотел тебя любить в твоей юности, он хотел лишь изощрённо наиграться тобой и забыл бы давно. Ты открылась ему, а он ужалил как скорпион, пустил яд в твою душу, убил брата. Но ты сбежала и не дала ему ничего, а он всегда получал, что хотел. И потом он мстил тебе за это своими издевательскими играми и тем насилием за твоё бегство.

— Не он! Ты насильник, твой Кристалл хотел отомстить! Но Чёрный Владыка едва не расшиб его, как и тебя самого он едва не искалечил! Потому что ты путался под его ногами, как сам же и сказал. Рудольф не убивал моего брата! Теперь я всё знаю, как ни старалась Гелия обмануть меня.

— Пусть так. Только то, что ты принимаешь за его любовь, есть лишь его новые игры с тобой, а возможно и с собою тоже. Он говорит, что не любил никого раньше, но он любил, и там на своей Звезде и здесь Гелию в горах. В нём говорит его многолетнее одиночество, голод души, что он испытал тут. И на Земле он даст тебе это почувствовать, откинув в сторону. Он влечёт своей мужественной красотой не одну тебя. К тому же он властен и силен. И нет для него единственной, как ни горько тебе о том слышать. Он сам единственный у себя. Он обольститель, девочка моя, и каждую берёт так, как она того хочет. И нет у тебя противоядия. Тебе нравится считать себя целительницей его души, и он играет с тобой в эту сладостную и ему самому игру.

— Но он даже плакал от счастья, а если игра, я бы почувствовала… — пролепетала Нэя, стоя перед Хагором как перед беспощадным судьёй, в чьих руках её судьба.

— Он ослабел тут от своего многолетнего одиночества, но напитавшись тобою, он заставит плакать уже тебя, и не от счастья, а от горя.

— Я и так уже столько плакала…

— И ещё будешь! Думаешь, я жестокий и мстительный лжец? Нет, моя девочка, «Дарующая любовь». Хотя я жесток, лжив, мстителен, но не по отношению к тебе, и говорю я тебе правду.

— Но ваша правда ранит меня. Зачем она мне? Я хочу просто любить.

— Он не стоит твоей любви! Забыла, как он терзал твоё нежное сердце своим пренебрежением, а потом использовал твою любовь лишь себе в ублажение, не считаясь ни с какими правилами приличия? Забыла, как он сделал тебя мишенью для злословия местных обывателей? Ты доверчива, а он не желает пойти с тобой в Храм Надмирного Света! У него каприз, упрямство, а для тебя это защита от нападок и дальнейшего возможного преследования тебя как падшей женщины. Ты уже не считаешь его виновником гибели твоего брать, а ведь не приди Венд в ту ночь к вашему дому, Нэиль был бы жив!

— Откуда знаешь? Если убийце было всё равно, кого убивать, он бы убил по любому.

— А если Венд стал косвенным виновником? Ведь любая лишняя минута была способна развести пути жертвы и убийцы. Если бы не случилась та драка, то не возникло бы и затяжки времени, что и сыграло на руку кому-то, кто таил своё смертоносное жало в беспощадной готовности? Нэиль проскользнул бы в своё домашнее убежище, где и ждала его глупая Гелия, даже и не подозревавшая, что он хотел бросить её и уйти от неё навсегда! И Рудольф хотел развязаться с нею, и он не нуждался в ней! Никто не нуждался в ней, только я! Если бы я знал о том раскладе событий, как бесполезно знаю об этом уже теперь… но я утратил способность к предвидению, я деградировал, уклонился от начертанного пути в сторону преступных и топких троп, не ведущих к задуманному никогда! Я давно уже не маг, а всего лишь чёрный знахарь…