— То есть, вы не знаете, почему он упомянул вас в завещании?

— Не знаю, да и упомянул ли? Возможно, он хотел что-то пожертвовать нашей школе. Покойный был меценатом?

— Пожалуй, да. В последние годы был, — неохотно соглашается Ильинский.

— А почему вы решили, что мистер Уитли умер от отравления, — с подозрением спрашиваю я. — Мистер?

— Гриффин. Томас Гриффин. Я — секретарь сэра Эгертона. И я просто высказал предположение.

— Я согласен с вашим мнением, — кивает Стас. — Покойный упал, выпив виски из бокала.

— Леди Роуз, — обращаюсь я к вдовствующей Юле. — Могу я попросить ваш платок?

Она дает мне платок, я оборачиваю им стакан и осторожно нюхаю. Пахнет колой.

— Я не чувствую запаха миндаля, — сообщаю я Стасу.

— То, что мышьяк имеет запах миндаля — это миф, — уверенно отвечает Самойлов. — Да и смерть от мышьяка не бывает мгновенной. Господа, кто-то еще пил виски?

Леша, Денис и Ольга поднимают руки.

— Перед виски покойный пил чай, — подает голос Женя. — Вот его чашка стоит.

Стас подходит к столику и заглядывает в чайник.

— Я подозреваю, в этом доме нет раствора железного купороса? — спрашивает он Беляева. — Чай достаточно светлый, можно было бы провести видимую реакцию. Но я все-таки рискну предположить, что в чае цианид.

Ничего себе у него познания в химии! Ну да, цианид действует быстро и очень популярен в детективах.

И, кажется, мне конец. Потому что единственным человеком, кроме Карена, кто пил этот чертов чай, была я.

— Ох, — хватаюсь я за живот. — Я тоже выпила целую чашку, — испуганно смотрю на Беляева, как на вестника смерти, но он продолжает равнодушно стоять у камина.

— Как интересно, — протягивает Стас. — И как вы сейчас себя чувствуете?

— Да, как обычно…

— А не болит ли у вас, случайно, голова? — с нажимом спрашивает он.

— Ну… Болит, — на всякий случай я решаю согласиться.

— Скажите, а вы пьете чай с сахаром?

— Она положила четыре ложки! — выпаливает Женя, подскакивая ко мне и вцепляется в мою руку.

— Ну да, чай был очень горьким. Покойный… ээээ, — как вообще запомнить все эти имена? Надо хоть таблички какие-то сделать! — Покойный адвокат потому и пил потом колу, в смысле виски, чтобы горечь запить.

— Тогда поздравляю! — Стас берет меня за другую руку. Можно хороводы водить. — Эти четыре ложки спасли вашу жизнь! Сахар — натуральный антидот к цианиду. Голова, конечно, поболит, но вам ничего не угрожает.

— Какое чудесное совпадение! — фальшиво радуется Ильинский. — Никому здесь не знакомая девушка, помогавшая сервировать стол, просто случайно выпила антидот.

— На что это вы намекаете? Откуда я могла знать, что кроме нас с покойным чай пить никто не будет?

— Ну может быть, вы и стремились к тому, чтобы жертв было как можно больше.

— Зачем мне это? — чертов Ильинский! Опять прицепился! Мы только начали, а он уже пытается избавиться от меня избавиться! — Как вы справедливо заметили, я никого здесь не знаю. Это вы здесь все знакомы. Кому из присутствующих была выгодна эта смерть?

— Действительно, — поддерживает меня Женя. — Может, вместо голословных обвинений, прочитаем наконец завещание и что-то станет понятней?

— Давайте перенесем тело мистера Уитли на диван и обыщем, — командует Стас. — Или завещание находится в доме?

— Насколько я знаю, — неуверенно говорит Юля из-под траурной вуали, — оно хранилось у адвоката.

Карен энергично вскакивает, потирает затекшую поясницу и укладывается на диван, видимо, решив не доверять нам свою транспортировку. На место, где он лежал, Беляев кладет откуда-то взявшуюся картонку, с очерченными контурами тела. Видимо, для полиции.

Пока все разглядывают картонку, спешу к покойнику и начинаю ощупывать его пиджак.

— Никитина! — шипит на меня Карен. — Хватит уже тянуть ко мне руки! Я конечно, умер, но я между прочим, живой человек! Пацаны, имейте совесть, обыскивайте меня сами.

— Позвольте, мисс Стоун, — аккуратно взяв за плечи, отодвигает меня Стас. — Молодой девушке не стоит делать такие вещи, даже если она не боится покойников.

— Простите, сэр! — снова встревает Ильинский. — Мы до сих пор не представлены. Может, обыск стоит проводить тому, кому мы все доверяем?

— Мое имя Майкл Парсонс, я биолог и профессор археологии. Сэр Эгертон был моим добрым другом и много раз обращался ко мне за консультациями. Но я не возражаю против вашего предложения. Святой отец, вы нам поможете?