– Это сложно не заметить, - скупо прокомментировал герцог и на краткий, почти неуловимый миг пoморщился от досады.

Не знай я так хорошо отца,и вовсе не заметила бы этого мимолетного проявления эмoций. Но я-то знала. И папин характер,и привычку прощать только в том случае, когда он не смог подумать, как отомстить . То есть, с учетом изощренного ума герцога, никогда.

Украдкой посмотрела на дракона, который сейчас был буквально олицетворением опасности,и про себя усмехнулась.

Этих двоих сейчас разделял чайный столик. А объединяла уверенность в том, что именно он, а не собеседник выйдет из этого словесного поединка победителем, раз уж в магической сватке случилась ничья.

Я поставила поднос на полированную поверхность, в которой отражались языки пламени из камина,и начала наливать заварку. В чашку. Единственную. Поскольку Сита несла чай герцогу, который, как полагала горничная, находился в кабинете в одиночестве.

Но я, как истинный маг, видела в возникшей неловкости не проблему, а способ улизнуть от гудящих неприятностей.

– Я забыла еще одну чашку, – сообщила очевидную вещь.
– Сейчас принесу…

– Лучше бы ты, дочь, принесла мне сегодня ТОЛЬКО хорoшие новости, – заметил отец,имея, видимо, в виду и мою защиту,и дракона разом. А затем отец добавил безапелляционным тоном: – Но раз моим надеждам не суждено сбыться… Присядь, Скай…

И взглядoм указал на еще одно кресло, стоявшее чуть поодаль. Я уже было хотела направиться к нему, как по щелчку пальцев оно само пододвинулось ко мне. И я оказалась сидящей прямо напротив камина. С одной стороны от меня был отец. С другой – дракон. Вот только, несмотря на приглашение остаться, обратился герцог не ко мне, а к схинцу, без обиняков спросив:

– Вы в курсе, кнэйс, что моя дочь обручена?

– Да, – ничуть не смутился Стилет и с намеком добавил: – Но невеста – это же ещё даже не вдова…

Схинец произнес это с такой интонацией, словно мoг лично организовать мой переход из первого статуса в последний, причем минуя само замужество. Отец, чуть приподняв бровь, оценил посыл фразы.

– Тогда другой вопрос: на что вы готовы ради нее? – произнес Файн, улыбнувшись одними губами и по–прежнему глядя на дракона взором, в котором заночевала зимняя стужа.

– Не лишать вас жизни, - Стилет был убийственно честен. – Хотя, первородный огонь свидетель, вы, герцог, меня неимоверно раздражаете.

– Тогда в свою очередь могу сказать, что наши с вами чувства взаимны. Я бы даже сказал – весьма близки. Настолько, что почти родственны...

Я про себя усмехнулась. Сказать, что дракон его бесит ничуть не меньше, пройтись по грани, когда одно неверноеслово может превратить толстый намек в тонкоехамство,и дать понять, что переговоры могут закончиться достижением взаимовыгодного соглашения… В этом был весь герцог Файн.

Дракон прекрасно понял и то, что прозвучало, и то, что было сказано меж слов,и довольно оскалился.

– Значит, у нас много общего.

Отец оценивающе посмотрел на схинца и…

– Почему именно он? Дочь, скажи мне, что это просто месть, - с надеждой произнес папа.
– Твоя мне месть за помолвку со Стоксоном… Я готов признать свою неправоту в этом вопросе: мои адвокаты уже работают над расторжением договора, хоть по нему и будет неустойка… Так что просто скажи, что ты меня разыграла. Я даже не буду сильно злиться…

Слова герцога звучали предельно искренне. Так, словно непробиваемая броня расчетливости Файна дала трещину. Но… Папа никогда не давал волю эмоциям при мне. А значит, эти слова были адресованы не дочери, а главному противнику в этой битве фраз и эмоций – Стилету. И это значило одно: отец просчитал все комбинации, взвесил риски и сейчас пытается провернуть выгодную для себя сделку под видом огромного одолжения дракону.

Герцог не обмолвился, что неустойку платит не он, а ему, поэтому, не зная обстоятельств, можно было подумать, что это Файн пошел на поводу у дочери и в угоду ей решил расторгнуть заключенную помолвку.

– Я полагаю, что ваши адвокаты справятся быстро. Все же Скай – пострадавшая сторона.

Хотела было просить, откуда Стилет знает об измене Стоксона,и осеклась . Вспомнила, что дракон был свидетелем моего разговора с женихом. И я упоминала его любовницу. Похоже, Дарк сложил икс с игреком и решил это уравнение по имени «Скай и ее помолвка» к своей выгоде.

А я удостоилась недовольного взгляда отца, которого впервые на моей памяти обыграли на его же поле – в дипломатии. И, уже отринув показные родительские эмоции, герцог жестко и откровенно произнес: