— Императрица была теларом, — совсем тихо сообщил он. — Она жрала нас с помощью этого заклинания… И веятэ тоже, по чуть-чуть, чтобы не заметили.

— Ой, дуры слепые, — проворчала Лисса. — А насчет императрицы… Я знаю. И больше она никому не причинит вреда.

— Вы действительно ее убили?

— Да. Только… не стоит распространяться о том, кем она была. Люди не должны утратить доверие к веятэ, это только усложнит нашу работу.

— Я понимаю… я буду молчать.

— А остальные? — вмешался я.

Атари усмехнулся:

— А остальные этого так и не поняли. Мне десять лет потребовалось, чтобы увидеть правду… а дольше меня там никто не пробыл.

— Десять лет… — охнула Лисса.

Я вздрогнул, даже не пытаясь представить, каково это было, так долго жить игрушкой — и кормом. Я бы, наверное, не выдержал. И можно только поблагодарить судьбу, что мне не пришлось это выяснять на собственной шкуре.

— Один день или десять лет — в том месте уже не имело значения, — пробормотал атари устало и вдруг улыбнулся. — Главное, что мне удалось ее пережить. Я так рад, что эта тварь сдохла.

— А те веятэ? — осторожно спросила Лисса, кивая на вход в покои.

— Глупые девчонки, заигравшиеся в куклы… Пусть теперь поищут себе атари. Мы позаботимся, чтобы с ними больше никто не захотел иметь дела.

— Думаете, это будет для них достаточным наказанием? — я удивился.

Мной играли трое — императрица и две ее приближенные дамы. Теперь императрица мертва, и я бы не отказался отомстить и двум другим. А ведь они забрали только двенадцать часов моей жизни… Этот же атари, терпевший издевательства целых десять лет, практически готов простить своих мучительниц. Разве игнорирование от атари хоть как-то на них подействует?

Он усмехнулся:

— Как давно ко мне не обращались столь уважительно. А насчет наказания… нет. Их наказание — потеря той власти, к какой они привыкли. Они больше не будут веятэ. Они больше не будут приближенными. И у них больше не будет живых кукол. А веятэ, от которых отказываются атари, быстро становятся изгоями. И накопленные богатства ничем им не помогут. Рано или поздно, но они пожалеют, что вели себя столь разнузданно. Но исправить ничего не смогут.

Что ж… это звучало приемлемо. Все же марать руки о веятэ, какими бы мерзкими они ни были, я не хотел.

— Вам есть, куда идти? — спросила Лисса.

Атари кивнул:

— Да. Спасибо вам, госпожа.

— Можем подвезти, — предложил я.

Он отрицательно покачал головой:

— Лучше пройдусь. Хочу снова чувствовать свое тело.

— Ваш источник сильно поврежден, — Лисса вздохнула. — Со временем он восстановится, но пока сильно не перенапрягайтесь.

— Восстановится? — с недоверием посмотрел на нее атари.

Видимо, он и сам чувствовал эти повреждения.

Девушка кивнула и улыбнулась ободряюще:

— Вы только себя поберегите.

— И вы себя… берегите.

Я смотрел, как он уходил — медленно, осторожно, словно не веря, что ему подвластно следующее движение. Но с каждым шагом обретал уверенность, и я был рад, что мы успели его спасти. Но меня не оставляла мысль о тех атари, что закончили свои дни в игровых, сожранные императрицей-теларом, так и не дождавшиеся освобождения.

— Что ж… здесь мы закончили, — вздохнула Лисса. — Теперь надо как-то уведомить об этом власти.

— Там точно никого не осталось? — спросил я, разглядывая дверной проем, ведущий в игровые.

— Я вроде бы посмотрела везде, — она пожала плечами.

— Давай еще раз осмотрим, — чувствуя странную тревогу, попросил я.

Лисса покосилась на меня чуть удивленно, но возражать не стала. Вместе мы вошли в покои, еще недавно бывшие игровыми, и медленно двинулись вперед. Я прислушивался к себе, не понимая, что меня тревожит, и осматривался, невольно вспоминая, как попал сюда впервые. Как меня вели этими коридорами, показывали других атари, расписывали, что могут со мной делать. Ничего удивительного, что ноги сами привели меня в Комнату Размышлений.

Это они ее так называли, даже не пряча усмешек.

В этой комнате я провел половину часа из тех двенадцати, которые оставил в игровых. Единственное место в этих покоях, где атари возвращают власть над своим телом. Еще одно изощренное издевательство…

Я решительно отодвинул ширму, умело маскирующуюся под стену и скрывающую металлический гроб, поставленный вертикально.

Гроб был закрыт, и я понял, что же меня тревожило. Пустующий, он стоял бы открытым.

Я рванул крышку на себя, и едва успел подхватить выпавшего оттуда мальчишку. Очередной юный атари, встречающий свое восемнадцатилетие в игровых.