– ? твое тебе все так же впору.

Оля смотрела на их руки, на обручальные кольца.

Нет. Нет, так нельзя. Все этo слишком. Слишком много. Слишком быстро. Слишком неправильно. Слишком слишком!

И в этот момент она, наконец, подняла взгляд и выпалила то, что давно и подспудно зрело в ней. Без чего все это не имело смысла.

– Борис, а ты не хочешь попросить у ме?я прощения? За то, что изменял мне. За то, что причинил столько боли.

Он какое-то время молчал, глядя на нее. Прямо в глаза. А потом едва заметно качнул головой.

– Нет?
– выдохнула Оля потрясенно. – Ты не хочешь… не считаешь возможным… извиниться?!

– Что это изменит, Липа? Слова ничего не значат. Значение имеют только поступки. Я – человек доказательной базы,и верю только фактам.

Упрямый, непрошибаемы осел!

– Ты – да. Я – нет.

Он снова нахмурился.

– Липа,ты что, в самом деле, считаешь, что слова могут что-то изменить?

– Но мы же сейчас говорим словами, разве нет?
– ?ля выпрямилась. Покрутила на пальце обручальное кольцо. Дернула, как будто собралась снять. Оставила на месте. Борис, который до этого смотрел на ее руки, снова вскинул взгляд к ее лицу. – Я научилась ценить твои поступки, Боря. Научилась понимать, что стоит за твоими делами, и как много они значат. Ты – человек доказательный медицины, хорошо, я это понимаю. А мой мир – это слова. Я верю словам. Я люблю слова. Я хочу услышать слова.

Негромко стукнула о стол маленькая красная бархатная коробочка, когда Борис резким движением прижал Олю к себе, крепко обнял. Она слушал, как тяжело и надсадно он дышит. Как дрожат его руки. И не толькo руки. Как будто от непосильного напряжения. От него непривычно и почему-то как-то при этом правильно пахло табаком.

– Прости… – это прозвучало так тихо, что ?ле показалось, будто она эти слова сама придумала, что они звучат в ее голове. А потом Борис повторил громче.
– Прости меня, родная. Я понимаю, что причинил тебе многo боли. Понимаю, но… Я не знаю, как жить без тебя!
– это прозвучало совсем надсадно. А потом тихо, на выдохе, снова едва слышно. Не на ухо, а куда-то в самое сердце.
– Я тебя люблю.

Говорят, веревки на кораблях от соли каменеют та?, что узлы на них невозможно развязать. Сейчас все, что завязано было в ее душе в болезненные узлы, политые солью ее слез, вдруг развязались. И что-то живительное, необходимое потекло по всему ее существу, словно наполняя заново влагой высохшие русла.

Они молчали. Стояли, обнявшись,и молчали. Его руки крепко обхватывали ее плечи. Ее ладони прижимались к его пояснице. Мужская, заросшая бородой щека потерлась о гладкую женскую.

– А ты мне скажешь что-нибудь, Липа?

– Ты же человек действия, Борис. Зачем тебе слова?

– Один раз. Пожалуйста. Только один раз. Мне хватит.

Она улыбнулась ему в грудь.

– Я тебя люблю, Боря.

А потом она смотрела, как он целует ей запястье, ладонь и обручальное кольцо на ее пальце.

– Выйдешь за меня замуж ещё раз?
– спросил Борис прямо туда, в кольцо.

– Я подумаю.

– Я буду ждать.

***

Оля спешила. Потому что опаздывала. Они договорились с Борисом встретиться на станции метро, чтобы ехать в ЗАГС. Загадочный абонент под именем «Саня-трансмиссия» забрал машину Бориса на ремонт и уже неделю не отдавал. ? Борис, получивший, наконец, «да» от Оли, немедленно потащил ее в ЗАГС. Причем ни о какой подаче заявлений через Интернет и слышать не хотел. «Как косячил – так и буду исправлять», – заявил он.

Оля решила воспользоваться случаем и проведать Тасю. С ней они договорились встретиться в кафе – приезжать к Тасе домой Оле совершенно не хотелось. Не из-за страха. Просто не хотелось. Борис уже заводил разговор о продаже Олинoй квартиры, или хотя бы о том, чтобы сдавать ее. Скорее всего, так и придётся сделать.

– Привет! – сидящую за угловым столиком Тасю Оля заметила сразу.

– Привет, Липа!

Тася уже прилично округлела,и беременность ее была заметна,так сказать, невооружённым взглядом.

– Как ты?
– Оля кивнула на живот соседки. – Как малыш?

– Ма-лыш-ка, – со смехом поправила Тася. – Дочь у меня будет.

– У тебя? – осторожно переспросила Оля.
– У тебя, а не у… вас?

Тася некоторое время внимательно смотрела на Олю.

– Ты хочешь узнать, как у нас с Геннадием?

– Не хочу! – поспешнo отозвалась Оля. – Ну, то есть... – она поторопилась исправиться.
– Я просто за тебя переживаю,и…

– Он живет со мной, – после паузы медленно начала говорить Тася. – Половину квартиры на меня переписал. Устроился на рабoту. Не пьет. Деньги мне все отдает. И очень просит, чтобы я его не бросала. В общем, Липа, у нас сейчас полнейший матриархат.

– Тебя так… устраивает?
– тихо спросила Оля.

– Не знаю, – серьезно ответила Тася. Оля поняла, что Тася переменилась совершенно. И что от той девушки, что пряталась у нее в квартире от мужа-абьюзера, не осталось и следа. В Тасе появилась уверенность. И даже какая-то несвойственная ей раньше жесткость. – Посмотрим на его поведение. Лишняя копейка в доме всегда пригодится. Тяжело одной ребенка поднимать. Опять же, отец он.

Оля не знала, что на это сказать. Им принесли заказ. Оля задумчиво крутила в рукaх чашку с кофе, Тася энергично принялась за блинчики.