Это вышло неожиданно и непреднамеренно. Отец Алии уехал в город по продукты, я вышел во двор и оступился, она, тонкая, хрупкая, успела подставить мне плечо. Оберегала меня не хуже отца. И в тот день я впервые понял, что мне хорошо рядом с ней. Склонился к лицу и спросил:

– Почему так смотришь заинтересовано, нравлюсь?

А сам прижимаю ее к своему бедру и понимаю, что плавлюсь от близости юного тела.

Тушуется. Пытается увернуться от объятий.

– Ты стоишь сам, мне в дом пора, - бормочет растерянно.

– Алия, я тебе нравлюсь?
– настойчиво заставляю ее смотреть в свое лицо.

Смотрит молча, ресничками хлопает, покраснела вся снова.

– Дышать нечем, - ёрзает, хотя находимся на улице.

Прикасаюсь к ее волосам, шелковистые, густые, и пахнут очень приятно, какими-то травами, те, которые она любит собирать. Чувствую, что дрожит, но вырываться не спешит.

– Я тебя поцелую а ты скажешь после него что чувствуешь ко мне ,окей?

Не жду ее ответа, просто нежно прикасаюсь к этим розовым лепестками и срываю вкусный поцелуй с губ.

– Я люблю тебя, - выдыхает у моих губ и совсем пугается.

Вырывается из рук, это не сложно, ведь я ещё слаб. И убегает в сторону леса.

В тот день я уже быт твердо уверен, что как только окрепну, сделаю ее своей. И сделал, когда немного приручил свою кошечку к своим рукам. Медленно, но уверенно. Она любила, когда я целовал ей шею, пальцы, краснел, когда моя рука пробиралась к трусикам, когда пальцы ласкали влажную плоть.

– Будешь моей женой, Алия?
– задал вопрос в один из таких горячих дней, когда вжал ее в кровать и заласкал до безумия юное тело.

– Да, - выдыхает, словно не осознаёт до конца, на что соглашается. А потом приподнимает голову и растерянно смотрит на меня.
– Подожди, что?

– Ты же на меньшее не согласна, правда, малыш? Я тебя люблю, - целую ее шею.

– Правда. Я считаю, что всё должно быть правильно. И если люди любят друг друга, то они не должны стесняться заявить об этом всему миру, - отвечает моя девочка, прижимаясь ко мне.

Старик долго ворчал, а эта кроха была счастлива. И я до сих пор оберегаю ее чуткое настроение.

– Вкусно пахнет, давай ужинать, мы обязательно съездим к нему на могилку, когда родишь.

– Спасибо, - она подходит, нежно целует меня.
– Как прошёл твой день? Как работа?

– Как рыба в воде. Сильно скучала?

Беру ее руку своей и прижимаюсь к моему животу, ниже опускаемся, к моей ширинке, ее тонкие пальчики сводят с ума.

– Да, - успевает ответить прежде, чем смущенно покраснеть. Жена уже, сына вот-вот родит, а её всё так же легко смутить.

В этот момент проснулся и виновник торжества и ощутимо стукнул мамочке под рёбра, так, что я животом его почувствовал.

Обнимаю мою малышку и веду в спальню. Чисто скромно ласкаю ее соски, шею, грудь, она осторожно поглаживает мой член и мне этого достаточно, чтобы кончить. Скучаю без секса с ней, но боюсь сделать больно. Доктор строго запретил брать её. И я не могу ослушаться.

– Настя не присылала новых фото Илюхи? Долго ещё они там на морях плавать будут.

Почти сразу после днюхи сына, Вартан увез семью просто из города. Сам метался между городом и местом отдыха жены, но казалось, что был доволен. Хотя я часто замечал какую то грусть в глазах друга. На разговор о семейной жизни не реагирует. А я и не давил.

– Стася звонила, спрашивала, как дела, сказала, что Илья приболел. Долго не могла разговаривать, только посоветовала хорошего врача, чтобы составить договор на роды и обещала держать в курсе по поводу Илюшеньки.

Вартан

Малой едва уложился спать. Соскучился мелкий проказник и не сползал с рук ни на миг. А я весь в предвкушении, чтобы жену сгрести в охапку и наконец-то воплотить в реальность пошлые фантазии. Две недели ее не видел и как бешеный. Глазами её раздеваю, а мог уже брать мою сладкую кошечку, а член уже не первый час протестует, требует своего. Стася задержалась в ванной, а я изнемогаю. Сам врываюсь к ней и вижу, что неторопливо смазывает руки кремом.

– Стерва, быстро мужа ублажать. Я сейчас твоё тело залью спермой.

Мой боец таранит ее бок, когда я сам пытаюсь сгрести жену в охапку.

– Вартан, - поворачивает голову устало.
– Илья болел неделю. Я не спала неделю. У меня оргазм от одной мысли о встрече головы и подушки на всю ночь.

Поворачивается ко мне, взгляд усталый и виноватый.

– Прости, родной.

– Стась, я быстро, ну давай, - не соображаю от слова совсем.

Руки проникают под тонкую ткань ночнушки и гладят нежную плоть.