— Кстати, вот тут ещё одна девица на моем попечении, — кивнула я в сторону русалки, лишившейся памяти. И, может быть, рассудка. — С ней что-то случилось. И раз уж ты так рад послужить своей лаурии, то отведи ее куда-нибудь. К эмиру, там, или его слугам. А потом плыви ко мне в покои, я… — Помотала головой по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, шепнула: — Хочу кое-что у тебя выспросить…

Тейноран поменялся в лице и тут же кивнул.

— Будет исполнено, прекрасная лаурия.

Через четверть часа я окучивала столовую в своих покоях на предмет вкусненьких угощений, а Тейноран стоял у меня за спиной и отчитывался о выполненном задании.

Безымянную русалку передали на изучение жрецам Айреморы, эмир оповещен о случившемся, все подводное государство приступает к поискам виновника происшествия — и все в таком духе.

А я глубоко вздохнула, пытаясь в очередной раз уложить все мысли в голове, понять, что же интересует меня сейчас больше всего и что я хочу услышать от шеррия в первую очередь. А затем тихо спросила:

— Как думаешь, как там дож? Скучает?..

Не знаю, какого морского ежа у меня вырвалось это изо рта. Клянусь, я хотела спросить что-то другое! Не помню только что, но наверняка так оно и было.

Тейноран улыбнулся так незаметно, что по его лицу проскочила даже не тень этой эмоции, а тень от ее тени.

— Уверен, это так, прекрасная лаурия.

Я вздохнула, стараясь не краснеть. А когда мне это все же не удалось, отвернулась и снова спросила:

— Откуда тебе знать, как все на самом деле? Ты наверняка говоришь только то, что я хочу услышать.

— А вот и нет, — неожиданно хитро ответил шеррий и улыбнулся по-настоящему.

— Ты что-то знаешь? — приподняла я бровь, скрыть оживление не получилось.

Слуга кивнул, и проклятое сердце заколотилось с утроенной силой.

Когда там уже закончит свое действие дурацкое огненное вино? Могло бы уже и притупить эффект, ан нет же!

— Я знаю нашего повелителя много лет, — начал рассказывать Тейноран, пытаясь присесть на глубокий стул в моих покоях. Сделать это было не так-то просто, но скоро он приспособился, зацепившись ступнями за ножки мебели. Тогда он опустил руки на подлокотники в форме голубых анемонов и продолжил: — У него всегда было довольно много аурий, как и положено по статусу Красному дожу империи Огненной луны.

Я поежилась.

— Замечательно, — недовольное ворчание сорвалось с губ само.

— Но он никогда и ни одну из них не приближал к себе, — тут же продолжил Тейноран, и все это время, глуша нервное возбуждение внутри, я чувствовала на себе его глубокий взгляд. — Вы были первой.

— А как же женщины, от которых родились наследники? — тихо спросила я. Хотя ну вот зачем? Как будто мне есть до этого дело!

Есть.

— Это была одна женщина. И она осталась обычной аурией.

— Правда? А разве рождение наследника автоматически не делает аурию лаурией? — удивилась я. Вроде бы что-то такое говорила Лиана.

— Делает, — кивнул Тейноран. — Но только с согласия и повеления Красного дожа. Но аурия Хеларина имела очень вздорный и тяжелый характер. Наш повелитель держал ее при себе только потому, что, как чарогница, Хеларина была великой колдуньей.

В горле появился ком.

— Ты это точно знаешь? — тихо спросила я, ощущая, как все органы внутри словно кто-то переворачивает местами.

— Точно, прекрасная лаурия. Я был приставлен к ней, несмотря на то, что лаурией она так и не стала.

— Значит, ты и ей служил… — выдохнула, потирая горло, которое будто сжало.

Жабры неприятно кольнули пальцы.

Тейноран скользнул взглядом по моим нервно блуждающим по шее рукам, и его брови чуть сдвинулись и приподнялись.

— Вам не нужно беспокоиться на этот счет. Вам служить для меня гораздо приятнее и почетнее.

— Потому что я лаурия, а эта Хеларина ею так никогда и не стала? — чуть более жестко, чем хотела, спросила я.

— Нет, — спокойно покачал головой шеррий. — Потому что, как я уже говорил, аурия Хеларина имела очень… тяжелый характер. Ее статус формально оставался низким, но она считала себя практически догарессой и считала дни до того момента, как Красный дож официально сделает ей предложение. Она надевала лишь одежду, приличествующую догарессе и особам императорской крови. Вела себя грубо и жестоко. Частенько позволяла себе неподобающее агрессивное обращение с риями и дворцовыми сервусами. И это не единственные ее… промахи. Поверьте мне.