— Что ты помнишь об Арнине?

Пустынный Волк посмотрел на него искоса, после чего почесал затылок. Под их ногами хрустел свежий снег, а крупные снежинки, слегка пританцовывая в воздухе, падали на плечи. Светило солнце, отражаясь лучами в окнах домов. Людей на улице почти не было. Лишь редкие ребятишки попадались на глаза, но тут же исчезали за поворотом, стоило им заметить отряд воинов.

— Сложно сказать, варвар, — протянул Шакх. — Помню, как он пытался нам помочь, а затем его порвало в клочья Правилом Старика. Кровь, кишки, сломанные кости — все как положено. Так что в том, что он помер — сомневаться не приходится. Я и сам бы его подозревал, но… нет, Хаджар. Это ложный след.

Генерал мысленно согласился с доводами Шакха, но все еще никак не мог отделаться от ощущения, что они что-то пропустили. И дело не в словах Нарнира, хотя и в них тоже, а в чем-то…

Хаджар огляделся. Ветер игрался со снежным покровом, поднимая в воздух мерцающие брызги. Скрипели ставни, шуршали меховые плащи воинов. И все выглядело так, как и должно было, за одним исключением.

— Непривычно, — прошептал Шакх, сжимая и разжимая кулак. — Без Реки Мира…

Может быть действительно — генерал чувствовал себя не по себе именно из-за этой “маленькой” детали.

Так или иначе вскоре они дошли практически до края деревни, где увидели неприметный сруб, размерами чуть больше, чем хватило, чтобы назвать его хозяйственной пристройкой.

Воины убедились в том, что троица зашла внутрь, после чего Хаджар увидел из небольшого окна, как пара из них осталась нести дозор у входа, а остальные направились в обратный путь.

— Шакх! — раздался радостный выкрик. — Алба…

Артеус не договорил. Он молча проводил взглядом гнома, доковылявшего до угла. Албадурт, отставив костыли, держась ладонями за стену, тяжело опустился на стул и уставился все тем же пустым взглядом куда-то в пространство.

— А, Артеус, — произнес он сухим, мертвым голосом. — Рад видеть… Лэтэя… она выздоравливает, да?

Артеус, сжав кулаки и сцепив зубы, с гневом смотрел на костыли гнома, словно чувствовал собственную вину в том, что не смог сберечь товарищей. Но куда ему, пусть и гениальному волшебнику, против Правила. Удивительно, что он вообще, пусть и с помощью Лэтэи, смог спасти им жизни.

— Албадурт, я… — Артеус снова не договорил. Да и словами здесь не поможешь.

Хаджар похлопал волшебника по плечу, после чего подошел к кровати. Под одеялами и шкурами, с влажным компрессом на голове, лежала Лэтэя. Её бледное лицо покрылось испариной, дыхание звучало рвано, напоминая загнанную лошадь. Она иногда дергалась, но привязанные к ножкам кровати запястья и лодыжки удерживали Лэтэю на месте.

Хаджар провел пальцами по её щеке. Местами холодная, как мертвец, а местами — жарче молодого пламени.

Её явно лихорадило.

Около изголовья стояла простецкая тумбочка, на которой стояло несколько глиняных мисок, какие-то душистые травы и два кувшина — один с теплой водой, другой с холодной.

— Что сказала лекарь?

— А откуда вы…

— Старейшина Арад, — Шакх, аккуратно опустившийся на угол кровати, с болью в глазах смотрел на Лэтэю. Как бы остер на язык не был Пустынный Волк, но он знал цену слова “дружба”. — Он рассказал, что к вам приходила его сестра — знахарь и что она пыталась вылечить Лэтэю.

— Пыталась, — кивнул Артеус, после чего начал менять компресс. Снял повязку со лба Лэтэи, отжал её в ведро, после чего смочил в холодной воде и положил обратно. — Я сперва не понимал, что она говорит, а потом Эрда… так её зовут, выдала мне амулет.

Волшебник продемонстрировал точно такую же деревянную плашку, какие носили Шакх с Албадуртом.

— Наговорила непонятных слов, — продолжил Артеус. — Что-то про Правила, про травму души и про то, что тело Лэтэи можно вылечить, но Старик ранил её душу. И без нужных ингредиентов, Эрда бессильна.

Хаджар вздохнул. Он уже знал, что за ответ получит на свой вопрос, но все же не мог его не задать:

— Сколько?

— От двух дней до недели, — голос Артеуса слегка дрожал. — После этого начнутся необратимые процессы и душа Лэтэи либо покинет её тело, либо окажется разрушена.

Хаджар ненадолго задумался, что означала эта фраза — “душа будет разрушена”. Неужели Правила были способны лишить адепта посмертия? Но как это вообще возможно?

Круг перерождения нечто непреложное для Безымянного Мира. Вечный круговорот душ, сменявших рождение смертью и так до бесконечности.

Но если душу можно было разрушить, то, получается… перерождение лишь очередная иллюзия? Но зачем тогда оно вообще нужно?

— Нам нужно отсюда выбираться, Хаджар, — Шакх поднялся с кровати и посмотрел в окно. — Какие бы сладкие слова не говорил Арад, но мы здесь пленники. А учитывая ту небольшую сцену, которую ты вызвал своей сраной откровенностью — нам тут даже в таком качестве не рады. А знаешь, что делают правители с теми чужаками, кто вызывает недовольство и гнев их народа? Или тебе напомнить, что произошло в оазисе Курхадана?