Даже не буду интересоваться, почему так.

— Хм… Можно написать адрес соседей. Они передадут, — я почему-то представила себе деревеньку и обветшалый дом на отшибе.

Он смотрел сквозь меня, в одну точку, прикусывая щёки и губы.

— Да, можно… Класс. Знаете… А вы очень умная.

От этих слов из меня чуть ли не пеной изо рта пошла неловкость. Я заёрзала, пытаясь усесться в удобное положение, но единственно правильной позой было бы лечь на пол и немного покататься вокруг стола.

— Спасибо вам, — теперь Лекса пристально смотрел на мои потуги и дрожащий рот, и в его непроницаемых глазах не было заметно ни насмешки, ни коварства, ни даже глубоких страданий. Он облегченно выдохнул. — И… Вы могли бы тоже поделиться. Что случилось у вас…

Могла бы. Но в груди так трепетало. Я начинала понимать, почему Муратов мне нахамил поначалу.

— Да я… Это, — моя суетящаяся рука нашла мочку уха и начала нащупывать сережки, которые я забыла надеть. А у него сегодня, кстати, в ушах были маленькие блестящие колечки. Забавно… Не об этом речь! — Я поругалась с лучшей подругой. Очень серьёзно. Как никогда.

Из-за кудрей показался озадаченный взгляд. Густые брови недоверчиво приподнялись.

— Вы же говорили, у вас нет подруг.

Ага, в тот самый момент, когда ты решил сделать комплимент моей фигуре… Да блин! Хорошая у тебя память!

— Я была обижена на неё и ляпнула ерунду, — надеюсь, он мне поверит, потому что я ещё не оправдывалась перед студентами за свой дрянной характер. — Кажется, я обидела её гораздо серьёзнее. В среду она ушла из дома. Ну, мы вместе жили последнее время… А после прошлой репетиции я не знаю, где её искать.

Наверное, Ирка ушла к Артёму. И когда я вспомнила наш последний разговор, я быстро нафантазировала, как бегу за ней следом и успешно отговариваю от этой затеи.

У Муратова почернели глаза.

— Вы могли прийти в пятницу, — упрекающе бросил он и гордо задрал подбородок.

Могла, чёрт. Очередное вранье. Я не знаю, почему в его присутствии мне хотелось притвориться другим человеком.

— Да… Но после того, что я наговорила, мне было стыдно. На репетиции столько свидетелей, — у Лексы плохо получалось выслушивать без осуждения. Я быстро вернулась в состояние разжигающего стыда, хотя Муратову даже не была известна причина конфликта. Но он смотрел в душу, проникновенно, а я привыкла себя пожирать.

Ну какая мне была разница, с кем спит Иришка? Я же дружу с ней, а не с её мужчинами. Зачем я оскорбила самого близкого человека? Залезла в её личную жизнь.

Пока я вновь развлекалась самоедством, обратила внимание, что Муратов сложил на груди руки и с вызовом меня разглядывал.

— Что? Мне действительно было не до танцулек, — стала я неумело оправдываться. Может, я и его обидела? Наверное, он всякое успел подумать, когда я, сверкая пятками, смоталась в среду и не пришла на следующую репетицию… Любопытно, как сильно его это задело? — Мы с Ирой дружим всю жизнь, а тут такое…

Да почему? Почему смотришь волчком?! Я-то тебя поддержала! А как же око за око?

— Ясно, — Лекса облизнул кровь с нижней губы, которую успел сильно расковырять. Ну что? Опять больше ничего не скажешь?.. — Вы умеете обижать людей. Но и быть справедливой тоже.

Не понятно, укол ли это был или очередной беспричинный комплимент. Но я всё-таки желала спрятаться под стол и дождаться его ухода. Потому что смириться с тем, что Лекса озвучивал свои мысли обо мне так открыто, было физически невыносимо, как на электрическом стуле терпеть разряды тока.

Дождалась слов поддержки, но уже жалела об этом…

— Ладно, всё! Не продолжай! Как она там?

Муратов приподнял брови и слегка удивленно отодвинулся.

— Кто?

— Ирина Максимовна, я же про неё говорю. Ты видел ее в пятницу?

Алексей удрученно вздохнул, слегка слышно простонав. Я ощутила аромат сигарет, которые он успел покурить перед зачетом, и сглотнула скопившуюся слюну. При упоминании Иркиного имени он как-то брезгливо скривился…

— Видел… Всё в порядке, — сказал Муратов таким надломленным голосом, что у меня невольно заклокотало в груди.

Какая неубедительная ложь! Хоть немного бы постарался!

— Уверен? — его лицо быстро приняло непринужденное выражение, поставив меня в идиотское положение.

— Да. Хотите, расскажу про цепи автоматики?

Я не удержалась и раскрыла рот.

Вот и поговорили…

Настолько бесхитростно перевёл тему. Ни разу же не заметно, что он замалчивает правду?! Не понимаю, что творится в этой шальной голове! Что случилось?

Всё равно не расскажет.

Муратов поднялся со стула и, очевидно, поплёлся за билетом с зачеткой к первому ряду парт. Тревога стала сжимать моё сердце в тиски.