Готовая ещё секунду назад праздновать перевес в нашем счёте, я поперхнулась и швырнула скользкую дольку обратно в тарелку.

— Как мама поживает? — непринужденно заговорила я. Напоминание о мамочке должно было приструнить… Возбуждение.

— Хорошо. Она со мной не разговаривает.

Кто-нибудь знает, почему план "мама" не сработал?

Лекса пожал своими голыми плечами, ничуть не смутившись. Наоборот, его взгляд нагло отплясывал по моему телу и лицу долбанный падеграс.

— А как у вас с подругой?

Кхм…

— Тоже хорошо. Касаемо иглы… Её обманула цыганка на вокзале. Так что, Ирина Максимовна уволилась из университета.

Муратов пораженно приоткрыл рот. Мне показалось, он хотел что-то уточнить. Но по итогу качнул кудрявой головой и заливисто рассмеялся.

Боже, какой он красивый…

В груди у меня заклокотало. Тело напрашивалось прижаться к Муратову, хотелось чувствовать, какова наощупь его кожа, попробовать обнаженную шею губами. Мы же оба понимали, для чего Лекса привёл меня сюда, без свидетелей? Что пересекаться где-либо вдвоём было рискованно для репутации. Мы исполняли противоположные социальные роли, а «оставаться наедине» нам было просто воспрещено, хоть и дико хотелось.

Поэтому мы тратили время, не решаясь переступить черту.

— Кстати, что такое «релиз»? — да вовсе не это я хотела спросить! Только успев просмеяться, Муратов изумленно замер. — Нет, не отвечай! Просто… Поцелуй меня.

Смелость растворилась в разгоряченной крови. Она отхлынула куда-то в ноги, и я ощутила, как голову сдавил страх. У Муратова округлились глаза. Думаю, он и так уже много натворил, следующий шаг оставался за мной.

И пока я не ляпнула вслух про поцелуй, казалось, будет здорово исполнить по одному желанию из наших списков прямо сейчас…

Его грудная клетка стала тяжело вздыматься. Несмотря на то, что Муратов игриво ухмылялся, меня затрясло от неловкости.

— Знаете… Там, откуда я родом, не принято целовать девушку до свадьбы.

Из холода меня бросило в жар. Рядом с Лексой мой организм никак не мог привыкнуть вырабатывать адреналин. А ему явно нравилось видеть меня в замешательстве…

Что ж, принципы красивые, достойные. Только полуголый парень продолжал разваливаться на диване, вещая про мораль. Хватит трепать мне нервы!

Я была не готова встретить отказ…

Кудрявая Башка поднялся с дивана. Мелькнула мысль, что он собирался уйти, и всё происходящее — просто плод моей влюблённой фантазии. Нет никакой взаимности, а только ни к чему не обязывающий флирт. А я взяла и только что всё разнесла. Сердце пропустило пару ударов, но Муратов зарулил к кухонному шкафу и зачем-то принялся вальяжно открывать все подряд ящики. В одном из них, видимо, отыскал необходимое.

Имелось одно предположение, что это было, но верилось слабо…

Я опоздала с размышлениями про его Родину, про инопланетный язык, на котором он говорил с поварихой, и даже с выводами о последствиях того, что Лекса сжимал в ладони, когда приблизился ко мне на неприличное расстояние.

Между делом он отпил из моего нетронутого стакана и облокотился одной рукой о спинку дивана. Наши носы соприкоснулись, и это уже было полнейшим сумасшествием. Но уже через несколько секунд стало мало и этого, напряжение возросло до предела. Не было ничего важнее, чем дотянуться до его дразнящего рта. Муратов нырнул пальцами в мою укладку и требовательно обхватил за голову, вынуждая довериться. Кажется, нас не разделяло даже его сладкое дыхание. Я ощутила невесомое соприкосновение и нетерпеливо вздрогнула.

— Эй… Ты же сказал, до свадьбы нельзя, — не узнавая свой осипший голос, я перешла на шёпот в надежде, что он ничего не разберёт. Его губы как бы невзначай задели мои, вызывая прилив жара между ног.

Это было бы слишком просто.

— А вы уже хотите за меня замуж?

У меня перехватило дыхание.

Дурак!

Не дожидаясь пощечины, Муратов начал двигать головой, скользя своими губами по моим. Что-то между прерывистыми поцелуями и помешательством. Я намокла в ту же секунду, позволяя себя направлять. Теперь мы кивали навстречу друг другу, цепляясь за губы, и это моментально вывело меня из себя. Лекса знал толк в изощренных удовольствиях.

Меня стремительно настигал нервный срыв. Разгоряченное тело уже вовсю била дрожь, я чувствовала, как белье врезалось в пульсирующие половые губы. Его глаза оставались прикрыты, а густые ресницы трепетно вздрагивали. Лицо обрамляли чёрные кудри. Муратов плавно ласкал мой рот, и это было сродни жестокому издевательству. Как и каждое наше столкновение в ВУЗе.

Нежности превратились в тактильные муки, любое касание вызывало возмущение. Нужно было урвать воздуха. Я чуть шире открыла рот, и Лекса тут же этим воспользовался. Он оставил меня без вожделенного вдоха, протолкнув в рот горячий и сладкий язык. Минуя все промежуточные стадии, от безобидных ласк он перешёл к остервенелому глубокому поцелую, вдавив меня в диван.