Как в бреду, я отворачивалась то в одну, то в другую сторону. Перед глазами последовательно оказывалось чёрное окно и покоцанные подмостки сцены. Тело дрожало, чтобы облегчить старательно причиняемые муки. Мои копчик и задница онемели от твёрдой столешницы, а мозг отключился, позволяя наблюдать, словно со стороны, как пальцы Муратова неустанно проскальзывают между половых губ, задевая изнутри чувствительные стенки. Всё внимание было сосредоточено только на его истощающих терпение манипуляциях.

Когда я не смогла больше выносить ласки, начала сбивчиво стонать и отворачиваться от затыкающих рот поцелуев. Лексе показалось этого мало. Он небрежно распотрошил застежки спереди платья и закрался свободной рукой в лифчик. Горячая тяжёлая ладонь принялась переминать мою дрожащую грудь, пока вторая измывалась внизу. Муратов закусил губу, явно почувствовав, как соски превратились в жёсткие упирающиеся бусины.

— Какая ты возбужденная, — мне давно было неизвестно, что ему отвечать. — Хочешь кончить?

Я бы хотела взорваться…

Одним рывком Лекса заставил меня сесть и избавился от колготок, оставивших на коленях заломы, и трусиков. Кажется, его совсем не интересовало кружево. Мне плохо удавалось соображать. Подол проскользил вниз, накрыв подрагивающие онемевшие ноги, пока Муратов отважился разобраться с каждой мелкой пуговицей на моей груди.

Два лоскута ткани постепенно раскрылись по разные стороны, демонстрируя ему бюст, обтянутый чёрным бельём. Я умоляюще выгнулась. Под пристальным взглядом Лексы было невыносимо дышать.

Он оттянул лифчик, нарочно упираясь пальцами в соски, и приподнял грудь так, чтобы она оголилась у его лица.

— Прекрасный вид. Можно я тебя покусаю? — он лукаво заглянул мне в глаза, чтобы проверить, как сработала эта непристойность.

Едва живая я нервно кивнула. От каждой его реплики ныло в груди и промежности. Муратов придержал меня между лопаток, приблизившись к «прекрасному виду». Под его лихорадочным дыханием кожа покрылась крупными мурашками, и я не сдержалась, двинулась навстречу губам.

Лекса осторожно обхватил набухший сосок и слегка потянул, сжимая кожу на моей спине.

Я намокла ещё сильнее, когда во рту прогудел низкий стон, страдальчески вздохнув в ответ. В ход пошли зубы.

Его явно заводило то, какие звуки вырывались в зал. Обычно за этим столом он играл со струнами гитары, а не с грудью своей преподавательницы.

Искусав меня до приближающегося экстаза, Муратов быстро задрал платье и опустился вниз. Ещё ни один мужчина не садился передо мной на колени…

— Подвинься ближе, — его слова зазвенели в горящих ушах. Муратов похотливо облизал губы.

Что он собирается делать…

— Ох, ну… После такого… Реально придётся исправить твою тройку, — я смущенно пожала плечами, пытаясь отодвинуться.

— Оставь её уже в покое.

Не сводя с моего лица чёрного взгляда, исполненного поволоки, потрёпанный Лекса ухмыльнулся и прикрыл глаза. Боже…

Его жаркий влажный язык прикоснулся ко мне и начал блуждать по наливающейся восторгом коже. Напряженный кончик языка нашёл клитор, выписывая медленные распаляющие круги. Я задрожала, чувствуя, что нахожусь на грани.

Муратов обнял меня за голые бёдра, закинув их себе на плечи. От переизбытка чувств, я чуть не сдавила его голову, на что он лишь крепко сжал меня, притягивая поближе. Пришлось послушно приспуститься со столешницы.

— Мне кажется, я сейчас сойду с ума… Не надо…

Совсем не контролируя ситуацию, я попыталась приспособить руку на его кудрявую кивающую голову. Но вместо пощады ощутила, как умелый язык скользнул неприлично глубже.

Я тихо заскулила, понимая, что окончание неизбежно.

— Лекса…

Может, обойдётся?

Он сладко и громко прохрипел, то мокро целуя меня, то проникая внутрь. Я уже давно задыхалась от темпа, но как только ощутила его стон между своих ног, прикрыла глаза и отпустила контроль.

На секунду мне показалось, что по промежности что-то потекло. Это было лихорадочно распространяющееся облегчение, сковавшее мышцы, а между ними — шаловливый язык Муратова. Вспышка блаженства не помешала мне почувствовать, как он улыбнулся, мучительно замедляясь. Его ладони нежно огладили меня по бёдрам, вторя тому, как моё истекающее удовольствием тело с силой сжимало его язык. Это было чудовищно непристойно и приятно.