А сейчас, — пророкотал над полем голос комментатора, — давайте тепло поприветствуем Картера Блюма — новоизбранного президента нашего студенческого совета!

Школьная политика была далеко не так популярна, как футбол, но Картеру все равно аплодировали довольно громко. Он поднялся на передвижную сцену. Его золотистые волосы сверкали в лучах прожекторов. На нем были узкие серые брюки и белая рубашка на пуговицах. Он выглядел высоким, харизматичным и полным энергии, словно какой-нибудь актер из сороковых, любимец всех женщин.

Но что-то в нем было не так.

Я подняла фотоаппарат и сделала несколько снимков.

Перед самым началом своей речи он посмотрел на меня и быстро улыбнулся.

И тут я поняла, что именно в нем поменялось.

Еще несколько минут назад, когда мы виделись на трибуне, на Картере поверх рубашки был надет черный свитер с длинными рукавами. Но сейчас он его снял.

И закатал рукава практически до локтей.

С первого дня нашего знакомства он никому — кроме родителей и меня — не показывал шрамы на запястьях. Теперь их могла видеть вся школа.

Я попыталась поймать его взгляд, потом посмотрела ему в лицо. Он самоуверенно улыбался с видом человека, у ног которого лежит весь мир.

На долю секунды меня будто парализовало.

В этой улыбке не было ни следа Картера.

Только пустота. Оболочка на месте живого существа.

Боже мой.

Это не может быть правдой.

Я украла душу своего парня.

— Говорят, — уверенно начал он, — что старшие классы — лучшее время в жизни человека. А сегодняшний вечер, — в его голосе звучали металлические нотки; слышал ли их кто-нибудь, кроме меня? — для меня высшая точка этого жизненного этапа.

Я пыталась придумать, как бы сбежать, но я находилась практически на самом поле. Стоя на одном месте, я не привлекала внимания, но стоило мне пошевелиться, и на меня обратились бы все взгляды.

Картер тем временем говорил о том, какие счастливые годы провел в старшей школе Сюррея и как был рад возможности отблагодарить ее за все то, что она ему дала.

— …Не только верных друзей, — продолжал он. — И прекрасные возможности для обучения. Но также широкий спектр дополнительных занятий, лучшие технологические ресурсы в округе и внимательный, заботливый преподавательский состав.

Раздались вежливые аплодисменты.

— Так что я хотел бы посвятить этот год всем вам и всем ученикам, которые были до меня и будут после. Но, прежде всего…

И он перевел взгляд прямо на меня.

Я подняла фотоаппарат, чтобы не смотреть ему в глаза. Я не знала, что мне делать.

— …я хочу посвятить эту победу самой невероятной девушке из тех, кого я знаю и, возможно, вообще из всех, кого когда-либо встречу…

Я нажимала и нажимала на кнопку спуска затвора, как будто так я могла притвориться, что я обычный наблюдатель, что меня вообще там нет.

—.. моей девушке, Алексис Уоррен.

— О-о-о-о-о, — протянула толпа.

— Леке, — сказал Картер и рассмеялся. — Опусти фотоаппарат.

У меня не было выбора.

Он посмотрел прямо на меня, а потом произнес:

— Алексис… Я люблю тебя.

Эти слова пролетели над полосками, нарисованными на поле. Они отразились от здания школы и эхом вернулись обратно.

Я была окружена. Беспомощна.

Такие кошмарные сцены обычно видишь в плохих романтических комедиях, а не на школьном футбольном поле. Толпа словно сошла с ума: все завопили и одобрительно засвистели. Я стояла на месте и смотрела на его широкую, счастливую, но немного рассеянную улыбку.

А потом я побежала.

Толпы людей вокруг меня слились в одно большое пятно. Я направлялась к боковой линии, пытаясь сбежать в темноту. Люди начинали говорить со мной, смеялись и удивленно восклицали, пока я протискивалась между ними, мимо передних рядов трибун, к выходу.

— Алексис? Ты в порядке? — крикнула мисс Нэ-геш, когда я пробегала мимо, но я не остановилась.

— Лекси! — прямо передо мной по ступенькам спускалась Кейси с сумкой в руках.

Наши пути пересеклись. Кейси схватила меня за руку и потянула за трибуны, туда, где слышались лишь сдавленные отголоски громоподобных слов, звучавших из колонок.

Там было очень темно, и я на кого-то натолкнулась. Это оказалась миссис Уайли.

— Алексис, — сказала она строгим голосом. — Ты не видела Меган?

Лучше бы я натолкнулась на разъяренного медведя гризли.

— Извините, — ответила я. — Мне сейчас некогда разговаривать!

Миссис Уайли кинула нам вслед ошарашенный взгляд.

В одной руке я держала фотоаппарат, а другой вцепилась в Кейс. Я знала только одно: нужно убраться отсюда. Нужно уходить.

Мы почти добежали до выхода. Еще чуть-чуть — и свобода.