– Не бойся, – сказал Арен, перед тем как они отправились в ее спальню. – Тебе не будет неприятно, я обещаю.

Она помнила, как смутилась в тот момент, осознав, что муж должен чувствовать ее страх.

– Будет больно, – прошептала Виктория, глядя на него с опаской.

– Это ненадолго, – улыбнулся Арен, и в этой улыбке не ощущалось ничего обидного – только ласковая теплота. – Пойдем.

В спальне у Виктории от страха начался озноб. Она стояла посреди своей комнаты, тогда еще совсем незнакомой, и тряслась так, что зубы стучали.

Арен молча обнял ее, поцеловал в макушку, как маленькую, и продолжал обнимать, согревая, пока она не перестала трястись.

– Может, не надо? – прошептала Виктория, и он засмеялся, но и смех этот не казался обидным.

– Тебе будет хорошо, Вик. – Он вдруг сделал шаг ей за спину и начал расстегивать платье. – Стой, не двигайся.

Раз, два, три… десять крючков. Она ожидала, что Арен сразу снимет платье, но он не стал этого делать. Вместо этого он погладил ее по спине теплыми ладонями – медленно, тягуче, и от этих движений Виктории вдруг захотелось застонать.

Арен ласкал ее спину, плечи, шею – сначала только руками, но затем к ним присоединились и губы. И когда Виктория почувствовала первый поцелуй возле лопатки, она сдавленно охнула, задрожав, но уже не от страха. Ей захотелось, чтобы Арен прикоснулся не только к спине. Но даже говорить о таком казалось стыдным.

А он все медлил, все гладил и целовал, и с каждым движением, с каждым прикосновением Виктория ощущала, как быстрее колотится сердце, учащается дыхание, а внутри все сильнее и сильнее скручивается тугой и жаркий узел чего-то невероятно приятного.

Да, именно тогда все и началось. Той ночью, когда Арен, сам того не ведая, навсегда избавил Викторию от страха перед физической близостью. Она ведь так боялась! Но настал момент, когда она, не выдержав, прошептала:

– Еще… – и замолчала, не зная, как сказать о таком. Как объяснить, что хочет, чтобы он наконец снял с нее это дурацкое платье?

– Я чувствую, что тебе приятно, Вик, – произнес Арен, разворачивая ее лицом к себе. – Но раз ты просишь, сейчас станет еще приятнее.

Приятнее? Нет, это не то слово. Она просто горела от страсти и желания, пока он целовал и трогал ее, всю и везде, и не заметила никакой боли. Кровь была, и утром Виктория с изумлением рассматривала большое алое пятно на простыне. Судя по нему, ей должно было быть очень больно. Но ей не было больно!

– Ты убрал боль как-то… ментально? – спросила она Арена вечером следующего дня, и он покачал головой.

– Нет, Вик. Я просто хорошо тебя подготовил.

Она смутилась, и он засмеялся, разрушив этим смехом ее смущение.

Разве же это не любовь?.. Нет-нет, конечно, она очень любит Арена. И всегда любила.

Но почему, почему же тогда психотерапевт задал этот вопрос?

Попросив хозяйственный комитет обеспечить ему связь на следующий день в девять утра, Арен перенесся к сестре. Она уже давно находилась в своих покоях, сидела на мягком ковре бронзового цвета и играла с Адель в куклы. Император поцеловал сначала племянницу, потом сестру и сел рядом с ними.

– На, – сказала Адель, протянув ему одну из кукол – свою любимицу, светловолосую красавицу Анжелику. Правда, это имя Адель в свои год и четыре месяца выговорить не могла и называла куклу Икой. – Иай.

– Играю, – кивнул Арен и сделал вид, что ходит куклой по полу.

Адель важно кивнула и отошла к игрушечным качелям, где сидели еще три куклы. Плюхнулась рядом и начала их качать, что-то напевая себе под нос.

– Как ты? – спросила Анна, глядя на него с беспокойством. – Ты хоть ел, Арен? А то я же тебя знаю…

– Ел, не волнуйся.

– Расскажи мне, что с Агатой, – попросила сестра тихо, оглядываясь на Адель – но девочка была занята и не обращала внимания на взрослых. – Я же понимаю – если она не возвращается во дворец…

– С Агатой все в порядке, она цела. Дело в абсолютном щите, в который превратилась София. Моя дочь держит его, и он не исчезает.

– Что?..

Арен кратко поведал сестре обо всем, кроме одного. О своем решении отдать Софии часть собственной жизни он говорить не стал. Ни к чему ей это знать, впрочем, как и всем остальным.

– Ох, Арен… – вздохнула Анна, покачав головой. – Это та самая Эн, с которой ты танцевал на приеме в честь Праздника перемены года?

– Да.

– Я помню ее, и от Арчибальда много слышала. Она, конечно, талантливая, но… А если не получится?

– Если не получится, мы все будем жить дальше. Так же, как живем сейчас.

Беспокойство из взгляда Анны так и не уходило.

– Виктория с ума сойдет, когда узнает.

– Демоны с ней. Она в любом случае будет ревновать и закатывать истерики. Не один повод, так другой.