Эти мысли не переставали терзать Софию весь вечер. Она видела, какой Арен замученный, ему бы поспать, а не бегать к ней. Но, Защитница… Как же хочется, чтобы пришел!

– О чем думаешь с таким озабоченным лицом, Софи? – засмеялся Вано. Синтия и девочки уже ушли, Эн тоже убежала – ее рабочий день официально заканчивался в шесть, но сегодня она немного задержалась – и в палате оставался только Вагариус.

– Эн сказала, что завтра меня официально переведут в терапию, а потом она может меня выписать, но это надо обсуждать с императором.

– Тебе надо отдохнуть, – произнес Вано чуть резче, чем следовало. – Не вздумай возвращаться во дворец.

Она улыбнулась:

– Меня ведь там не пытают и не мучают. Агата и Александр – прекрасные дети. И…

– Софи, – Вагариус покачал головой, – ты накануне с трудом двигалась, какие дети? Давай я лучше попрошу у императора отпуск на пару дней, вместе съездим на море. И твою маму возьмем, и девочек.

Море! Да, это было бы замечательно. Но как оставить Агату и Александра? И Арена тоже…

– Ох, Софи. Да не умрут они без тебя два дня. В общем, я поговорю с его величеством завтра. С учетом того, что ты для него сделала, отказать он не должен.

– Вано! – возмутилась София. – Не вздумай говорить такое, это нехорошо!

Он улыбнулся и, подавшись вперед, обнял ее, погладил по волосам и с нежностью прошептал:

– Как бы я хотел, чтобы ты была счастлива, девочка моя. Если бы я знал, что это к лучшему, сегодня же подал бы прошение об отставке и увез бы всех вас подальше от столицы.

– Не надо, – сказала София очень тихо, тоже обнимая его. – Это…

– У тебя должна появиться семья, Софи, – продолжал он горячо. – Семья, любимый муж рядом, дети, свой дом. Семья – это лучшее, что может быть.

– Ох, Вано… – Сердце у нее разрывалось от сочувствия и переживаний. – Ну что ты, в самом деле…

– Я ничего не смогу сделать, если он захочет забрать тебя, Софи. Но, Защитник, я не желаю тебе такой судьбы! – Вагариус посмотрел ей в глаза, и Софии показалось, что он слегка посерел от тревоги. – Пожалуйста, подумай…

– Не волнуйся, – сказала она как можно более твердо, не отрывая взгляда. – Я ведь обещала. Я…

София не договорила – посреди палаты неожиданно начали возникать стены пространственного лифта, и Вано, покосившись на них с яростью, вскочил со стула.

– Я пойду.

– Вано…

– Не надо, не говори ничего. Просто, если я увижу его сейчас… – Вагариус зло выдохнул. – Убью.

– Тогда я тоже умру. Я ведь пришита к императору. Если он умрет – умру и я.

Вано ошеломленно смотрел на нее, кажется потеряв дар речи.

– Иди. До завтра, Вано.

Пару секунд он еще стоял, не в силах пошевелиться, но, когда стены лифта ярко вспыхнули – перенос был почти завершен, – быстро выскочил за дверь, даже не попрощавшись.

София грустно улыбнулась и встала с постели. Ничего, Вано переживет это, да и Арена убить очень непросто.

Она понимала своего дедушку, который совершенно естественно не хотел ей судьбы любовницы императора. Но и не разделяла его неприязни к Арену, и не только потому что он вытащил ее с того света.

Любовь – это не преступление. Преступление – идти против долга. Да, в этом можно было упрекнуть и ее, и императора – но не в любви, нет, не в любви.

Стены лифта опали, и София, сделав несколько стремительных шагов вперед, немедленно попала в объятия человека, который точно так же метнулся ей навстречу и крепко поцеловал, прижав к себе настолько сильно, что она охнула.

Восторг. Вместо крови по венам потекли чистейший восторг, абсолютное счастье, безграничная радость… И всего этого было так много, что София показалась самой себе сверкающим солнцем, вечной звездой, которая горит, но не сгорает.

Тело Арена полыхнуло жаром, и София, на секунду приоткрыв глаза, поняла, что ее вновь окружает пламя. Она улыбнулась ему в губы, погладила по щекам и волосам и замерла, услышав тихое и страстное:

– Я так соскучился.

– Я тоже, Арен, – прошептала София, глубоко вздыхая. Как же замечательно он пахнет! – Очень. Но я еще вечером, когда ты приходил за Агатой, заметила, что ты устал.

– Ничего страшного. Мне просто надо выспаться, – ответил он тепло и, подхватив ее на руки, как накануне, пошел к кровати. Сел, не выпуская Софию из объятий, и продолжил: – И я высплюсь. Но я не мог не прийти к тебе.