– Забытых? Ты о чём?

Продолжая сверлить взглядом грудь собеседника, я неосознанно нахмурилась.

– В Кар-Харе, перед тем, как обнулить мою память, Ивэнджелин Эгертар сказала мне кое-что, – мой взгляд встретился с его взглядом, и я прочла в нём напряжение. – Она сказала, будто моя ценность в твоих глазах и глазах Золота заключается в оплодотворении. Сказала, будто я, как первая в истории девушка-пятикровка, нужна вам ради размножения… Перед этим она ещё много разномастного бреда наговорила мне. Я могла бы догадаться, что она мешает правду с ложью, чтобы в конце концов преподнести на десерт свою самую большую ложь. Но обстановка была тщательно продуманной: я была связана ремнями, она вколола мне раствор, который, очевидно, в итоге обнулил мою память… Теперь, оценивая ту ситуацию, я понимаю, что перед тем, как вызвать у меня амнезию, она намеренно старалась вызвать во мне страх и связать его с твоей личностью и личностью Золота. Но так как я в тот момент в большей степени думала о тебе, видимо, в итоге весь мой страх и зациклился на тебе одном. Думаю, запечатление произошло следующим образом: последняя испытанная мной перед обнулением эмоция привязалась к личности, о которой я думала в последний момент, то есть к тебе. А потом, после нашего прихода в Рудник, выяснилась настоящая причина того, почему вы с Золотом вцепились в меня – я была важна вам из-за Беорегарда и Теоны, – но я уже была сосредоточена на своей обиде, отчасти выстроенной на незнании о важности выброса адреналина во время обращения…

– Это не так, – совершенно неожиданно оборвал мой уверенный монолог до сих пор молчавший Металл, и я резко замерла. Сначала я испытала благодарность: он слишком долго молчал и, кажется, я начинала заговариваться. Но затем мне захотелось узнать, что именно он имеет в виду. Благородно не дожидаясь от меня вопроса, он пояснил. – Ты была важна мне не только из-за твоей тогда ещё только предполагаемой связи с Беорегардом и Теоной. Ты всегда была важна мне без очевидных причин. Просто так.

Я не знала, что на такое ответить. Поэтому растерянно пожала плечами, неосознанно стремясь спрятать руки поглубже в карманы. Говорить вдруг резко стало сложнее, поэтому я продолжала молчать. И тогда он заговорил снова:

– Так значит, ты вспомнила все события Металлического Турнира?

– Да, – поджав губы, неловко и на глубоком выдохе улыбнулась я.

– Значит, ты помнишь, что означает “дохрениллиард”?

– Да, – моя улыбка сразу же стала ещё более широкой. Но решаясь сказать следующие слова, я потеряла её. – Я ещё кое-что вспомнила.

– И что же?

– Как просила тебя никогда не оставлять меня. Хотя форма моего обращения больше походила на приказ, нежели на просьбу, – при этих словах я неловко улыбнулась и сразу же сдвинула брови. – И ты пообещал не оставлять. Кажется, ты исполняешь своё обещание.

– Кажется, да.

– Почему… – у меня вдруг пересохло горло, что заставило меня гулко сглотнуть. – Почему ты не обратил меня в Платину? Правда ради Золота?

– Нет. Я не сделал этого, чтобы ты не думала, будто тебя может притягивать ко мне одинаковая металлическая суть.

– Но теперь моя металлическая суть наполовину платиновая… И… – я нашла в себе смелость перевести взгляд с его груди, чтобы встретиться с ним взглядом. – Кажется, меня притягивает.

Я не сомневалась в своих ощущениях. Но я всё равно сказала “кажется”. На всякий случай.

– Ты думаешь, что это из-за того, что в тебе есть платина?

– Нет. Но платина внутри меня определённо делает меня храбрее.

Сказав эти слова, я сделала уверенный шаг вперёд и, не задумываясь, поцеловала его. Прямиком в губы! Поцелуй был совсем мимолётным, он не продлился и секунды – я сразу же отстранилась, но он вдруг схватил меня за талию и, притянув к себе, повторно соединил наши губы. Этот поцелуй продлился на целую минуту дольше. В течение этой невероятной, сладостной минуты – его губы действительно показались мне немного сладкими! – я, кажется, едва не лишилась выскакивающего из моей души пульса! Я ощущала и его пульс тоже – он пульсировал на моих губах, на моём языке!..

Когда он слегка отстранился от меня, я чуть не вздрогнула от желания вернуться к поцелую. Упираясь лбом в мой лоб, он заговорил, обдавая своим сладким дыханием моё лицо:

– Прости. Я только что соврал тебе.

Моё сердце мгновенно ёкнуло в испуге.

– Что?.. Ты о чём?.. – я коснулась его руки, лежащей на моей скуле, опасаясь того, что в следующую секунду захочу смахнуть её.

– Я сказал тебе, что ты всегда была важна мне без очевидных причин. На самом деле одна причина была. И она всегда была очевидной для меня. С того самого момента, как в первый раз забирая тебя из Кантона-А я увидел, как над твоей головой красным светом загорелась лампочка “Взлёт”.

– Не понимаю…

– В этот момент я понял, что влюбился в тебя.

– Ты издеваешься.

– Я серьёзен. Что насчёт твоих слов о том, что ты никогда не забудешь того, каким образом я обратил тебя?

В ответ я аккуратно вытащила цветок из своего нагрудного кармана и вложила его в свободную руку своего Металла:

– Не припоминаю, чтобы я говорила подобную глупость. А ты помнишь?

Глаза Платины как будто стали чуть больше:

– Значит, мы что-то помним и что-то не помним вместе.

– Значит, мы вместе.

Я заметил, как Теа аккуратно выскальзывает в коридор, и выскользнул вслед за ней. Хорошо, что я это сделал. Потому что это позволило мне наконец признать и принять очевидное.

Я услышал и увидел всё. Каждое слово и оба поцелуя. Когда Теа ушла, так и не заметив моего присутствия, я вышел из своего укрытия и подошел к Платине. По его глазам я прочёл, что до сих пор он так же, как и Теа, не замечал моего присутствия, и что он сразу же понял, что я стал свидетелем если не всей сцены, тогда её самой главной части – концовки.